Стульчик рассказы честный обмен. Стульчик нет рассказы

6. РАССКАЗЫ ОБ ОТЦЕ

Во время работы я никогда не говорю «хорошо» или «плохо», только «вот так», «молодец». Я не указываю пациенту, что хорошо, а что нет. Как-то мы беседовали с Джеем Хейли и он заявил: «Твой папа никого никогда не хвалит!» Мы стали спорить. Джей заметил: «Он всегда заинтересован, задает вопросы и повторяет „Так, так“, но никогда не хвалит». Я тогда не поверила, но запомнила. Когда моим детям было 7-8 лет, мы жили в Аризоне. У папы был сад, который мы терпеть не могли, потому что там надо было работать. Однажды дети вместе с моим отцом копались в саду и он спрашивал их: «А у этого растения длинные корни? Какой они длины? А это что выросло?» И повторял: «Так, так». Когда дети вернулись в дом, я спросила, хвалил ли их дедушка. И они в один голос ответили: «Да, конечно!» Для меня это был очень полезный урок: во время работы я заинтересована и говорю: «Так, так». Потом я прошу вспомнить что-то приятное.

Существует много разных способов суггестии. Одним из важнейших достижений Эриксона, которое произвело революцию в гипнозе, было использование в терапевтической работе транса-сотрудничества. До Эриксона в традиционном гипнозе существовал авторитарный подход, при котором терапевт сообщал пациенту, что ему необходимо сделать. Это была обычная практика, и Эриксона учили работать так же, но с годами он понял, что это не всегда помогает, и начал вводить более мягкую, более открытую суггестию. Мы с Роксаной, моей сестрой, написали научную работу, где проследили развитие эриксоновского подхода в гипнозе от авторитарного к более мягкому.

Пять человек работали с Эриксоном постоянно, на протяжении всей его жизни: его сестра, а когда она состарилась, то ее дочь, моя мать, моя сестра Роксана и я. Мы описали ту часть жизни, в которой он занимался гипнозом. Причем каждая из нас выбрала и описала случай, наиболее запомнившийся ей из всего опыта общения с Эриксоном. Вот некоторые из них.

Однажды, когда моя тетя Берта была еще девочкой, отец погрузил ее в транс. Она была непослушной девочкой, что-то натворила и не хотела, чтобы отец об этом узнал. Берта очнулась от этого транса в слезах и сказала: «Я не хотела, чтобы ты узнал». Отец ответил: «Я ничего не знаю, я не хочу знать, и мы оба с тобой только учимся». После этого случая на любых демонстрациях он никогда больше не погружал человека в транс, предварительно не договорившись и не объяснив, что он будет делать. Моя тетушка Берта вольно или невольно напоминала ему об этом, на тот случай, если бы он забыл.

Моя мать запомнила другой случай транса. Он произвел на нее такое впечатление, что она говорила о нем через 50 лет так, как будто это произошло вчера. Во время транса, в присутствии целой аудитории врачей, отец велел ей что-то забыть. А моя мать всегда гордилась своей памятью, и ей не нравилась эта идея. Она уже несколько лет работала с отцом и, чтобы не подводить его, старалась делать то, что он говорил. Это противоречие разрешилось следующим образом: она вспомнила какую-то программу по радио, персонаж которой все время что-то забывал. И вот она сидела и делала в точности то, что ей сказали, и в то же время помнила о своем любимом персонаже, а это ее очень смешило. Она предоставила отцу возможность объяснить аудитории, почему она смеется, раз это не было задачей. И через 50 лет мама сказала: «Я ему показала, что он не может заставить меня ничего забыть». После этого он никогда не просил никого продемонстрировать что-то такое, что не совпадало с их характером и ментальностью.

Следующим эпизодом была демонстрация, которую провели мы с моей кузиной перед обучающейся аудиторией. Отец заранее предупредил нас, что аудитория заинтересована увидеть, как человек со здоровым Эго будет сопротивляться гипнозу, и уточнил: «Я вас попрошу сделать то, что, я знаю, вы не можете сделать. Можно?» Мы ответили: «Конечно, это же только демонстрация!» Он погрузил нас в очень глубокий транс и создал состояние анестезии от талии и ниже, а потом попросил нас встать. Мы не чувствовали своих ног и отказались. На сознательном уровне все нормально. Он продемонстрировал аудитории то, что хотел показать. Но не забывайте, что в трансе мы все более уязвимы и внушаемы. А мы так долго работали с папой, он наш ближайший родственник, мы любим его, а он любит нас, и, конечно, у нас по отношению к нему были большие ожидания, чем к любому другому терапевту. Эти высокие стандарты ему и помогали, и мешали. Мы не встали, демонстрация закончилась, нам пора уходить. Я очнулась, вроде бы все в порядке. А вот кузина не хотела просыпаться. Она смотрела на какую-то воображаемую зеленую полоску, проведенную на полу. И даже через 25 лет, впадая в похожий транс, она сказала: «Это было так прекрасно, я до сих пор вижу эту зеленую полоску». Для нее это был в чем-то очень значимый момент. И хотя мы с ней были очень милые и послушные девочки, но когда отец попытался вывести ее из транса, она сказала: «Отстань, я занята». Он помолчал, а когда через некоторое время опять попытался вывести ее из транса, она опять сказала ему: «Тише, я очень занята!» Это было очень необычное поведение. В конце концов она очнулась и отчитала его. И она помнит, как он стоял, с полным уважением слушал и извинялся, что нарушил ее приятную галлюцинацию. Я лично об этом ничего не помню. Не могу вспомнить даже тогда, когда кузина об этом со мной говорит. Хотя я помню все, что было до и после транса. После этого я как-то сказала отцу: «А я вот не умею ничего анестезировать, даже головную боль». Отец очень удивился, так как знал, что я умею. Он считал, что анестезия – одна из важнейших областей применения гипноза, потому что его самого продолжительное время мучили боли. И вот он понимает, что дочь, с которой он работает уже десять или пятнадцать лет, не умеет анестезировать. Это очень необычно, и он расстроился. В конце концов он со мной поговорил и спросил (мы беседовали о докторе Бруно Беттельгейме, который побывал в нацистском концлагере): «А если бы ты попала в нацистский концлагерь?» А я ответила: «Этого со мной не произойдет». Он сказал: «Ну хорошо, возможно, нет. Но ты ведь любишь путешествовать. А если ты, не дай Бог, попадешь в автокатастрофу и даже не тебе, а кому-то из пассажиров понадобится анестезия? Как ты будешь это делать?» И тогда я все-таки согласилась научиться еще раз.

В тот раз он дал нам с кузиной два взаимоисключающих внушения, что и вызвало такие разные реакции у меня и кузины. Раньше он никогда так не поступал, на него всегда можно было положиться. Моя кузина в ответ рассердилась на него, а я, так как это совсем не совпадало с его обычным поведением, забыла умение анестезировать. Подчеркну, что до этого я умела анестезировать, а теперь забыла и не хотела учиться. И еще раз обращу ваше внимание на то, с каким уважением он относился к своим пациентам и к нам, когда мы были в роли его пациентов.

Когда я была совсем маленькой девочкой, то получила серьезную травму. Я поймала белку и она меня очень сильно укусила, так что даже пришлось оперировать. Я сказала дома, что упала и поранила руку сама, не знаю как, не упомянув про белку. Этот случай стал причиной многочисленных возрастных регрессий. Каждый раз, когда у меня бывают возрастные регрессии, я вижу как бы по телевизору или в хрустальном шаре, как ребенком бегу за этой белкой, тянусь, а потом вру и говорю, что я упала. Причем прямо в трансе. Поэтому-то я знаю, что и в трансе можно солгать. И в течение нескольких лет папа никак не показывал, что ему известно, что произошло на самом деле. Информацию, полученную от меня в трансе, он, будучи уважающим себя терапевтом, не мог использовать. И я не знала, что моя тайна открыта, пока не выросла. Он всегда относился к нам с уважением. Больше он никогда не давал нам взаимоисключающих заданий.

Еще одним важным моментом, изменившим его отношение к гипнозу, был следущий. Однажды он попросил у жены брата разрешение ввести ее в транс, чтобы с ее помощью продемонстрировать истерический паралич. Он как раз обсуждал этот случай с врачами. Золовка вышла замуж совсем молоденькой и даже не училась в колледже. Когда демонстрация закончилась, он поблагодарил ее, но тут она испуганно сказала, что не может идти. Отец ответил: «Ты отлично поработала, у тебя прекрасно получилось». Но она опять сказала: «Но я не могу ходить». Эриксон: «Ты продемонстрировала в точности то, что я хотел! Достаточно! Большое спасибо!» Золовка: «Пожалуйста, но я же не могу ходить! Я даже и пробовать не хочу!» Он быстро подумал и сказал: «Да, но я не говорил, что ты не можешь танцевать!» А она очень любила танцевать. Кто-то вышел из аудитории, пригласил ее и они протанцевали круг. Потом она говорила: «Я очень испугалась, потому что это было такое захлестывающее ощущение». Эриксон, конечно, замечательно вышел из положения и после этого случая научился, как нам кажется, не заставлять людей идти дальше, чем они хотят идти.

Следующий пример очень запомнился моей младшей сестре. Папа никогда не просил ее что-то сделать, он только задавал какие-то рамки. Он хотел, чтобы она научилась контролировать боль. Но его останавливал случай, который произошел со мной, когда я разучилась анестезировать. И каждый раз, когда он вводил ее в транс, то говорил: «Тут есть еще много такого, чему можно научиться, но я не знаю, готова ли ты». Когда же она просила научить ее контролировать боль, он не отвечал ни да, ни нет. Он говорил, что она многому сможет научиться, когда будет готова. И вот однажды она отправилась прокатиться на мотоцикле и обожгла лодыжку выхлопной трубой. Прогулки на мотоцикле были в нашей семье запрещены. И сестра боялась даже сказать, что это случилось. Когда она все же рассказала, то ждала, что ее отругают. А отец посмотрел на нее и спросил: «Ты применила гипноз, чтобы прекратить боль?» Она ответила: «Да!» Отец заметил: «Значит, ты уже научилась». Таким образом она училась тому, чему он хотел, тогда, когда она была к этому готова.

Существуют виды поддерживающей терапии, продолжающиеся всю жизнь. Примерно 25 лет назад один шизофреник, наблюдавшийся амбулаторно, пришел к отцу за помощью. Он то ложился в специальные лечебницы, то выходил из них, принимал какие-то лекарства. Шизофрения полному излечению не поддавалась, но его целью было улучшить свою жизнь. Он хотел не так часто ложиться в больницу и по возможности успешно взаимодействовать с людьми. Назовем этого человека Джо. Первое, что папа сделал, это порекомендовал завести собаку, необязательно чистокровную. Он предложил Джо найти себе друга в приюте для животных. Вместе с моей сестрой в этом приюте Джо выбрал себе замечательную собаку. Заботиться о животном – это, конечно, большая ответственность. Так что какое-то время собака должна была пожить у нас. (Папе очень нравилась терапия, тесно переплетенная, как моток ниток, когда одна ниточка выходит наружу, а что в середине, совершенно неясно.)

Итак, собака Джо гостила в нашем доме и в те дни, когда он не чувствовал себя достаточно хорошо, моя мать кормила ее и заботилась о ней, но все-таки основная ответственность за животное лежала на Джо. У него теперь появилась причина, по которой он должен был подниматься и начинать день. Он помогал маме убирать задний двор, где гуляли наши собаки. Это был честный обмен. Джо с моим пятилетним сыном вместе построили собачью конуру. Это было замечательное переживание для них обоих. Джо впервые почувствовал себя главным, а мой сын замечательно провел время за интересным занятием. (Особенностью детей этого возраста является то, что они с легкостью могут подружиться с любым человеком, поэтому, как ни удивительно, такие дети – хорошая компания для амбулаторных шизофреников.)

Итак, собака живет у нас, но Джо ее выгуливает и ухаживает за ней. Прошли годы. Первая собака умерла, появилась вторая. Джо вместе с моей мамой выгуливают собак ежедневно. Все эти годы Джо приходит на наши семейные обеды, а когда становится скучно или он устает от общения, то встает и уходит. Таким образом у него появилась большая семья, в которой к нему замечательно относятся, он может взаимодействовать и общаться, сколько хочет, может повернуться и уйти, когда ему хочется. Его жизнь стала гораздо лучше, чем раньше. У моей мамы появился спутник для прогулок с собаками, человек, который каждый вечер приходит покормить собаку и посмотреть с мамой телевизор. Кроме того, отец предложил мне и трем моим сестрам раз в месяц выпекать в подарок Джо какое-то домашнее печенье. У меня аналитический склад ума, и я спросила отца: «А зачем?» Он ответил: «Во-первых, Джо хотя бы раз в месяц получит такое замечательное блюдо, во-вторых, у него появится возможность кого-то угостить, в-третьих, он, как воспитанный человек, напишет тебе открытку с благодарностью, то есть еще раз будет взаимодействовать с людьми». А специально для меня он преподнес замечательный образец своей интервенции в великолепной упаковке: «Раз в месяц ты сможешь ощутить благодарность судьбе за то, что ты не такая, как Джо!»

Существует великое множество способов интерпретировать Милтона Эриксона. Некоторые делают это ближе к источнику, некоторые подальше, некоторые совсем неточно. Если бы я хотела изучить его методы, то обратилась бы к первоисточнику. Потому что учиться у кого-то, кто учился у кого-то, который тоже учился у кого-то – это слишком далеко от первоисточника. Даже если учиться эриксоновской терапии у меня, а уж я-то папу знала, все равно это будет окрашено влиянием моей личности.

Отец умер 15 лет назад, и с того времени атмосфера и сущность терапии достаточно изменились. Во многих смыслах у него было больше свободы. В то время, кстати, еще не было обычая, когда за пациента платит страховая компания, как принято сейчас. Такая страховка требует ограничивать время работы с пациентом. К нему приезжали, прилетали из разных мест на неделю или на выходные. И, конечно, он занимался этими пациентами столько, сколько они находились у нас.

Л.М. Кроль: Насколько я понимаю, в последние пять или десять лет жизни Ваш отец стал очень популярен, в доме появилось много учеников и последователей. До этого был другой период его жизни, когда он очень много работал, но его известность была локальной. А еще на десять лет раньше он еще больше работал и был почти одинок, он строил тот замок, в котором жили уже другие. Мой вопрос таков: как ощущалась атмосфера в доме во все эти периоды?

Бетти: Я прожила первую, раннюю часть моей жизни на территории больницы для душевнобольных, где отец возглавлял психиатрическую службу. Это была работа с 8.00 до 17.00, «от звонка до звонка». Когда я была подростком, мы переехали в Аризону, где отец открыл частную практику. Когда отца только начинали признавать как замечательного терапевта и гипнотизера (а он считал гипноз своей жизненной миссией), он собрал группу профессионалов-врачей и обучал их гипнозу. Это было в начале 50-х годов. В это время он путешествовал по всей Америке, обучая гипнозу. Одновременно он вел и частную практику. Тогда Грегори Бейтсон, который занимался проблемой коммуникаций при шизофрении, однажды увидел имя отца в списке литературы, посвященной двойным связкам. Они уже были немного знакомы. Через Бейтсона об Эриксоне узнала группа достаточно известных семейных терапевтов, которая стала ездить к нему на занятия каждый уик-энд. Один из них, Джей Хейли, опубликовал позже книгу по материалам этих занятий, которая называлась «Необычайная терапия доктора Милтона Эриксона». Это было началом краткосрочной стратегической терапии, а известность моего отца распространилась за пределы сферы гипноза. После этого появились первые ученики. Но в доме всегда были люди и, в сущности, разницы большой не было.

Вопрос: Когда Вы начали практиковать и какие были трудности в начале?

Бетти: Я начала заниматься частной практикой примерно восемь лет назад. Начинать всегда трудно. Я даже не знаю, как ответить на этот вопрос, потому что трудно было все. Какие трудности вас интересуют?

Вопрос: Какого рода связи можно установить между НЛП и эриксоновским гипнозом, между Милтоном Эриксоном и основателями НЛП?

Бетти: Меня часто об этом спрашивают, в США это тоже весьма популярное направление в психологии, и я даже с мамой консультировалась по этому вопросу. Бэндлер и Гриндер хотели изучать феномен гения и объяснять это большим группам. Хотя в каком-то смысле это парадокс. Сначала они изучали Бейтсона, потом работали с Вирджинией Сатир, потом Бейтсон представил их отцу, и они стали часто у нас бывать. Я очень хорошо это помню, потому что была одним из субъектов, на которых они практиковались. Я, конечно, была субъектом у многих, но их я запомнила, потому что тогда произошла такая забавная ситуация.

Я только что приехала из Эфиопии. Папа меня попросил: «Скажи что-нибудь Гриндеру!» Я произнесла по-эфиопски: «Здравствуйте, как поживаете?» Тут он, не моргнув глазом, тоже по-эфиопски отвечает: «Здравствуйте, спасибо, хорошо! А как вы и ваши родственники?» Тут у меня челюсть и упала. А он ведь был лингвистом!

Потом они много работали с папой и совместно написали книги «Структура магии-1» и «Структура магии-2». Папа перестал работать с НЛП по многим причинам, из которых я могу назвать две. Первая: если НЛП очень структурировано, для него характерен ступенчатый подход к решению проблемы, то эриксоновский гипноз подразумевает почти невероятную вариабельность методов и техник, в зависимости от каждой конкретной индивидуальности. Разница в подходах была слишком велика. К тому же основной упор Эриксон делал на гипноз. Он верил в то, что гипноз – очень мощный инструмент и что в интересах субъектов не следует обучать гипнозу специалистов, не имеющих, как бы мы сейчас сказали, кандидатской степени в области медицины, образования или психологии. Последователи НЛП не принимают таких строгих ограничений.

Л.М. Кроль: Существует высказывание о Бэндлере и Гриндере, которые приписывают Милтону Эриксону: «Они думают, что взяли у меня жемчужину, но в действительности взяли только раковину».

Вопрос: Не могли бы Вы назвать таких учеников Милтона Эриксона, на кого можно было бы ориентироваться как на людей, «близких к первоисточнику»?

Бетти: Я обычно неохотно отвечаю на такие вопросы, потому что всегда кого-то забываешь, и часто это бывают по-настоящему хорошие терапевты. Джеффри Зейг – человек от самого стержня эриксоновской терапии. Без Джефа, я думаю, не было бы всего эриксоновского движения. Джеффри годами учился у отца и проделал просто колоссальную работу. Стивен Лэнктон, Стив Кэлеген, Джим Парсонфайн, Герберт Ластиг, Джей Хейли, Эрнест Росси – замечательные примеры.

Все ученики Эриксона глубоко восприняли его теорию, но каждый идет собственным путем. Этот список все же не полон и не точен.

Л.М. Кроль: Бетти, мне было бы очень интересно услышать короткое описание дома, в котором вы жили в детстве, в котором жил Милтон: его приемного кабинета, его спальни, сада.

Бетти: Было два дома, потому что, конечно, госпиталь для душевнобольных не считается. Дом, в котором я выросла, по-американским стандартам считался очень маленьким. Девочки спали в одной спальне, мальчики в другой, папин офис был в задней части дома, в передней комнате ожидали пациенты. Там же иногда стоял детский манеж, ящик с комиксами и бегала собака. На заднем дворе росли пекановые деревья и стоял контейнер для компоста. В сущности, этот дом с трудом можно было назвать домом доктора. Мы только что переехали в Аризону, и папин офис был меблирован очень скромно. Когда он только начинал, там стоял только стол и два стула. Джей Хейли спросил: «Это что, все?» Папа ответил: «Нет, вообще-то там еще я был!»

В течение многие лет люди дарили папе необыкновенные подарки. Настоящие сокровища, хотя и не дорогие в общепринятом смысле слова. Все это было расположено в его офисе и вокруг.

Он был дальтоником, и его любимый цвет был пурпурный. Обычно все ему дарили подарки такого цвета. Он годами собирал коллекцию пурпурных коров. Он любил одно детское стихотворение:

«Я никогда не видел пурпурную корову,

И никогда не думал, что придется увидать!»

В следующем нашем доме мы прожили лет двадцать. Отец начал передвигаться в инвалидном кресле. Хотя у него был послеполиомиелитный синдром, он был человеком очень живым и активным. Отец даже ходил с палкой на прогулки, в походы и ездил на велосипеде. Я поняла, что он калека, только когда на моей свадьбе он вел меня к алтарю и мы никак не попадали в ногу. Это настоящая активность и сила личности.

У нас было как бы два небольших дома. Ученики занимались в самом маленьком из них, стоящем позади того, что был побольше. Там был крошечный офис, небольшая передняя, в которой, собственно, и собирались студенты. И везде-везде книги. И все папины сокровища там были разложены.

Вопрос: Бетти, вы в течение многих лет работали преподавателем. Использовали ли Вы знания, приобретенные у отца, в работе со школьниками?

Бетти: Я, наверное, настолько пропиталась всеми этими идеями, что не могу говорить о чем-то хотя бы немного сосредоточенно, не впадая в транс. Для меня это наиболее естественный способ общаться с людьми. Конечно, я не могла не использовать все, чему научилась.

Мне хотелось бы, чтобы все вы хорошо понимали: несмотря на то, что отец был гением гипноза, он был живым человеком. Расскажу одну из его любимых историй.

К отцу как-то приехала группа фотографов из очень известных журналов. По всему дому были протянуты провода и кабели, включили специальный свет. Мы все знали, что пришли «дяденьки» из журнала «Лайф», и это очень важно. Мама бегала и суетилась. Моей сестре тогда было около четырех лет. И вот она вышла, уперла руки в бока и очень требовательно спросила: «Хотелось бы знать, что уж такого замечательного в нашем папе?»

Мой отец всегда стремился получать удовольствие от жизни. Помните, я рассказывала, как он любил копаться в саду? Всю работу по саду по возможности он делал сам: сажал растения, полол, собирал овощи и фрукты. А когда он стал больше уставать, то делал по саду все меньше и меньше, зато мы делали для него все больше и больше. Когда в последние годы его жизни он лежал в постели и мы приносили ему цветок или какую-то замечательную редиску, то было похоже, что он получает не меньше удовольствия от лицезрения плодов, чем от самой работы в саду. Он сумел как-то приспособить свои ожидания, запросы, к своим физическим возможностям. А когда человек может удовлетворить свои запросы в жизни, он счастлив.

Мой отец прославился свой необычайной наблюдательностью. Большей частью она зиждилась на его собственной истории: он был парализован и не мог двигаться целый год, и почти единственное, что ему оставалось – лежать и развлекать себя воображаемыми диалогами воображаемых персонажей. Нам с вами, к счастью, не приходится так развлекаться. Но иногда на какой-нибудь скучноватой вечеринке или сидя в зале ожидания в аэропорту бывает интересно наблюдать, как люди объединяются в группки, и предполагать, кто сейчас отойдет, а кто подойдет и как могут развиваться отношения между вот этими персонажами или этими. Или, например, выключив звук телевизора при просмотре какого-то фильма, попытаться угадать, о чем идет речь и как развиваются события.

Мой отец был лишен музыкального слуха и не имел возможности наслаждаться музыкой, но зато он заметил, что когда люди говорят определенным образом, то они определенным образом дышат. Можно даже вычислить некоторый ритм. Он выключал звук телевизора и, наблюдая за певцами и дыша в такт с ними, пытался понять, какую они поют песню.

Еще один пример его наблюдательности. Во время Второй мировой войны он был членом медицинской комиссии по отбору молодых людей в армию. На каждого из них отводилось мало времени, однако он успел заметить такую особенность: если у молодого человека была татуировка с упоминанием матери, то, как правило, в его карточке значилось, что он либо состоял на учете в полиции, либо даже уже отсидел. Отец потом говорил, что очень интересно выяснить природу таких общих явлений. И теперь, когда в своей работе я сталкиваюсь с пожилыми людьми, у которых есть татуировка со словом «мама», я часто думаю: «А я про вас кое-что знаю!»

Однажды, когда папа уже был врачом, он предложил своим практикантам просто смотреть на одну пациентку и уточнил: «Я хочу, чтобы вы, не спрашивая ни о чем эту женщину, вычислили, в связи с чем она лежит в больнице». При этом говорил он, откашливаясь и тяжело, хрипло вздыхая. Все практиканты сказали: «Пневмония… нет, астма… рак легких…» Они даже не заметили, что у нее ампутированы ноги. Видите, как легко привлечь к чему-то внимание, а от чего-то отвлечь.

Сейчас я расскажу одну историю, которая, во-первых, показывает, каким он был наблюдательным человеком, во-вторых, папа сам ее запомнил на всю жизнь и, в-третьих, для меня она иллюстрирует разницу между гением и хорошим умным человеком. Когда папа был маленьким мальчиком, то жил в таких краях, где бывает много снега, хотя не так много, как у вас, конечно. Он вставал рано утром, после того, как выпал снег, и шел в школу, протаптывая в снегу тропинку. Иногда дорожка получалась прямая, иногда волнистая, а иногда очень-очень волнистая. И ему нравилось потом, спрятавшись за дерево, наблюдать, как другие ребята идут по его тропинке. Ему хотелось понять, насколько кривой должна быть тропинка, чтобы другие по ней не пошли, а попробовали протоптать свою. Он обнаружил, что люди предпочитают идти даже по очень кривой тропинке, чем протаптывать свою. Я считаю, что это очень важная информация, и папа тоже учитывал ее всю жизнь.

Вопрос: Верите ли Вы и верила ли семья Вашего отца в Бога?

Бетти: Я и моя семья верим в Бога. Наше религиозное воспитание было несколько нетрадиционным, потому что мы не ходили в церковь. Отец учил нас уважительно относиться к Человеку, Природе, Богу.

Вопрос: Вы получили педагогическое образование. А почему Вы сразу не стали работать терапевтом, не стали ученицей своего отца?

Бетти: Потому что я хотела быть учителем. Сколько себя помню, я занималась гипнозом. Я и моя сестра Роксана были субъектами для демонстраций отца с того времени, когда мне было 10 лет, а ей 12. Педагогическая карьера моя началась обычно, а затем я стала заниматься детьми с эмоциональными расстройствами и малолетними преступниками. Я поняла, что эта работа мне интересна, а потом, как следствие, занялась психотерапией. Но вы можете использовать гипноз в стольких областях! Когда я преподавала в школе, то часто использовала гипноз на занятиях.

Вопрос: Случалось ли Вам отказываться от работы с клиентом, и если да, то почему?

Бетти: Я не отказываю им как клиентам, но не работаю с ними, особенно в одном конкретном случае. Конечно, если я понимаю, что не могу помочь какому-то человеку, то не начинаю с ним работать. Чаще всего мы не «сходимся» с теми клиентами, которые приходят ко мне пожаловаться и поплакаться. Я долго над этим раздумывала, но, к сожалению, как бы я ни старалась, ничего не помогает: если клиент пришел с единственной целью – пожаловаться и поплакаться, обычно все ограничивается двумя встречами.

Вопрос: В России дети очень часто наследуют профессию известных родителей. В семье Эриксона только двое из детей продолжили заниматься тем же, чем занимался отец. Вы можете это объяснить?

Бетти: Я думаю, что за одним этим вопросом стоит несколько. Во-первых, если что-то и хвалили в нашем доме, то это была индивидуальность. Стремление быть самим собой, делать то, что хочешь, поощрялось. Во-вторых, мы росли и не осознавали того, что отец наш знаменит. Он для нас так и остался папочкой. Нам потребовалось довольно долгое время, чтобы осознать, что он настолько известен.

Вопрос: Из Ваших рассказов я понял, что со своими детьми Вы часто используете трансы. Это распространяется и на отношения с Вашими взрослыми близкими?

Бетти: Даже не знаю, как ответить. Находиться в измененном состоянии сознания для меня настолько просто и естественно. Если я по какой-то причине напряжена, то обязательно в трансе. И, кроме того, лучший способ ввести кого-то в транс – самому пребывать в трансе.

Вопрос: Об Эриксоне написано очень много книг учениками, которые с ним работали. Как дочь, Вы можете назвать фрагменты, искажающие образ вашего отца?

Бетти: Большинство искажений связано с тем, что учениками Эриксона они становились в поздние годы его жизни и видели его пожилым, физически слабым человеком. Они описывают пожилого, слабого человека, говорившего косвенно, обтекаемо. Они не видели моего отца таким, каким он мог быть: динамичным, сильным и чрезвычайно активным. Я хочу рассказать историю, которая может это подтвердить.

В 17 лет он перенес полиомиелит. Это, естественно, повлияло на всю его оставшуюся жизнь. Поэтому с 18 лет, когда он опять научился ходить, и до 60 лет, когда ему пришлось пользоваться креслом-коляской, он постоянно ходил с палочкой. Мы, дети, отца без нее никогда не видели. Мэдди Вичпорт, подготовившая кассету о моем отце, задала мне однажды вопрос: «Когда Вы впервые узнали, что Ваш отец калека?» Я рассказала, что это случилось, когда мне было 23 года, я выходила замуж, и в церкви отец никак не попадал со мной в ногу. А когда я удивленно посмотрела на него, он улыбнулся и сказал: «Я действительно не могу!»

Года три назад эту историю я обсуждала со своим братом. «Я, конечно, видела, что отец ходит с палочкой, но не осознавала этого до конца!» Брат рассказал следующее. Он, отец и один из пациентов однажды пошли в поход. При подъеме на гору отец сильно отставал. Брат обернулся и увидел, что отец пытается перейти какую-то небольшую расщелину между камней. В это время отец позвал его и попросил помочь. Именно тогда мой шестнадцатилетний брат и понял, что отец ходит с палкой, что он – калека.

Вопрос: Не могли бы Вы рассказать о своих детях? Чем они занимаются?

Бетти: Сейчас я не замужем. Мой бывший муж – военный летчик, поэтому я так много попутешествовала. Старший сын имеет свою студию звукозаписи, средний сын учитель, женат и не имеет детей, а дочь – полицейский.

Да, да, не удивляйтесь. Детей надо отпускать, хотя это и очень трудно. Я помню свою дочь маленькой девчушкой с косичками, торчащими в разные стороны, в платьице с морским воротничком. Недавно я обняла ее, чтобы поцеловать перед сном, и почувствовала пистолет на ее поясе. Вот тут я и поняла, что она уже выросла.

Вопрос: Вы можете что-нибудь сказать о своей матери?

Бетти: О, спасибо за этот вопрос. Конечно, мой отец не преуспел бы настолько, если бы не она. Замечательная женщина и мать, она была существенно мягче, чем отец. Они составляли прекрасную пару. Мне кажется, она обогащала его. Она безупречная леди, очень умная женщина.

Вопрос: Я читал, что ваш отец принимал участие в допросе военнопленных. Насколько мне известно, это не самый афишируемый факт. Если можно, прокомментируйте.

Бетти: Насколько я знаю, он не участвовал в допросе военнопленных. Он работал с некоторыми людьми в связи с секретным проектом, имеющим отношение к психологии. Мне известна только одна тема, над которой он таким образом работал: изменение образа японцев – от маленького, никчемного человечка до достаточно эффективной нации, способной выступить грозным противником во время войны. Даже моя мать не знает многих деталей его работы в то время.

Он работал также в призывной комиссии. В этом качестве он беседовал со многими тысячами людей, определяя, в какой степени они годны в солдаты. На этом опыте он составил мнение о человеческой норме во всех ее проявлениях. И я уверена, что эта работа изменила его представления о терапии: он всегда считал, что быть нормальным – это не какой-то узкий сектор, а широкий спектр.

Вопрос: Я читала, что Милтон Эриксон не верил в проявления необычных способностей. Считал, что все это фокусы и не более. Вы согласны с ним? Дело в том, что в настоящее время в России весьма распространились всяческие колдуны, волшебницы, сглазы, порчи и т.д. Что вы думаете о Дэвиде Копперфильде?

Бетти: Вы правы, отец не верил во все экстрасенсорные возможности. Он был ученым и не верил в то, что не было научно доказано. Я тоже так считаю. Дэвид Копперфильд – замечательный фокусник. Когда мне было 14 лет, один из учеников отца (назовем его мистер А.), достаточно известный в мире гипноза, работал с отцом над определением того, что такое гипнотический транс. Моя работа заключалась в том, чтобы иногда быть в трансе, иногда не быть в трансе, быть в трансе, пытаясь обмануть его, что я в полном сознании, и, наконец, будучи в полном сознании, делать вид, что я в трансе. Отец всегда верил в справедливость и считал, что если кто-то что-то делает, то должен что-то получить за это. У мистера А. был замечательный талант – он получил в колледже звание профессионального фокусника. Поэтому его благодарность выражалась в том, что он показывал мне великолепные фокусы. Для меня он был как настоящий волшебник, мне даже казалось, что он читал мои мысли.

Вопрос: Каково было отношение Вашего отца к другим наиболее распространенным в США школам – психоаналитической и бихевиоральной?

Бетти: Отец получил образование и традиционную психоаналитическую подготовку (в духе фрейдовской школы) и, естественно, он ее очень уважал. Но он считал, что человек слишком уникален и сложен, чтобы можно было описать все в одной теории. У него не было антагонизма по отношению к любым направлениям, но он считал, что гипноз может в этом смысле гораздо больше. Единственное, с кем он всегда воевал, – это шарлатаны всех сортов.

Вопрос: Сколько пациентов подряд Вы принимаете и за какое какое время устаете?

Бетти: Иногда я принимаю много пациентов подряд и не чувствую усталости до тех пор, пока за дверь не выйдет последний. Я верю, что все это благодаря трансу, в котором я постоянно нахожусь. Я отлично помню все, что касается любого моего клиента, все, о чем мы говорили с ним на предыдущих встречах. Обычно я настолько концентрирую внимание на своем клиенте, что если во время работы на время выйду из комнаты и встречу там следующего клиента, то даже теряюсь и не понимаю, кто он. Мне кажется, такая включенность – одно из важнейших преимуществ гипноза.

Вопрос: Как Вы предпочитаете индуцировать транс: это результат вдохновения или канву Вы разрабатываете заранее?

Бетти: Мне не нравится слово «вдохновение», я предпочитаю «практику» и «опыт».

Вопрос: Иногда клиенты рассказывают ужасные истории из своего прошлого. Но порой становится понятно, что история совершенно вымышленная. Не могли бы Вы рассказать, как реагируете на такие ситуации?

Бетти: Какова может быть цель такого человека – быть героем этой фантазии, втянуть вас в эту фантазию или отказаться что-то делать? Сначала необходимо выяснить истинную цель пациента. Следующим шагом я показала бы пациенту другие способы быть героем в своей собственной жизни, может быть, более сложные, может быть, менее приятные или интересные. Но ни в коем случае нельзя устраивать конфронтацию с их фантазиями – это часть их мира, с которой нужно начинать работу. Когда появляются клиенты с подобным расстройством поведения, нужно помочь им начать функционировать лучше, чем раньше, потому что о полном излечении говорить, наверное, не придется.

5 (100%) 6 votes

Странно – и в храм хожу, и писания читаю, и молитвы знаю…
А как будто только сегодня понял, что ВОВЕК ЧУЖОГО БРАТЬ НЕЛЬЗЯ, иначе будет беда!

Я всегда мечтал о таком стульчике – маленьком и раскладном. На таком и в автобусе можно посидеть даже тогда, когда все места заняты.
Такой стульчик я увидел прямо под своими ногами.
И что он делает здесь совсем один?
Нет, ну понятно, кто-то его забыл! Поставил и забыл. Может рыбак какой-нибудь, или бабушка старенькая… Да кто угодно!
Какая теперь разница? Может о нем уже давно забыли. Попрощались навсегда. А что теперь? Корабль ушел. Как говорится: что упало – то пропало.
В общем, стульчик я забрал себе.

На следующий день «работы» на работе не то чтобы не было, но от лишней бы не отказался. Моя зарплата сдельная. Сколько сделал – все твое.
И вот, только об этом подумал, как подходит бригадир, вручает стопку сотки текстолитовых плат, с улыбкой подмечая:
– Работа нужна?
– Да, конечно. – Обрадовался я.
– Успеешь?
– Легко. – Был уверен я.
– Ну, давай-давай…
“Вот и отлично!” – подумал я.

Сделать нужно было срочно.
В общем, я принялся за порубку плат. Станок с длинным и мощным ножом резал платы по две и даже три одновременно.
В этом, как и в любом другом, деле главное – думал я – руку набить. А рука моя была набита так, что за час я мог двадцать плат превращать в тысячу мелких, на которые потом укладывались радиоэлементы. И – в печку.
Короче, рубать платы и прочие работы за полгода я приловчился, и руку набил.
И вот я режу, значит, режу, рубаю-рубаю и вдруг – на тебе!
Как так произошло – ума не приложу!
Передо мной прямо на острие ножа повис небольшой кусочек моего безымянного пальца с третью ногтя, истекающий кровью.
Не каждый день такое зрелище. Нет, ну видал, конечно, по телевизору да вживую и не такое! Но что бы кусочек своего пальчика – такое, поверьте, впервые.
Я поднялся. Отбросил кусочек от себя. Даже не знаю – почему я его выбросил?
Из раненого пальца наворачивалась кровь. Я засунул палец в рот. Почувствовал вкус крови. Я, конечно, ей не брезгую, но не так, чтоб любить ее пить.
– А здесь есть аптечка? – спросил я.

Первую помощь мне оказали на пять баллов. Мои же вы хорошие сотрудники! Дай Бог вам здоровья всяческого!!!
Только вот чувствую себя как-то странно. Уши заложило. Боли – совсем чуть-чуть. И какая-то легкость, усталость.
Я оперся локтями на стол и опустил голову на левую ладошку.
– Тебя тошнит? – спросили меня.
– Нет. Просто чуть не по себе.
Кто-то выронил: – Да он крови боится!
Меня посадили на стул. В ушах закладывало еще сильнее. В глазах темнело и становилось туманно. Я еще сказал:
– Такое чувство, что потеряю сейчас сознание, – И глаза мои начали медленно закрываться, слипаться… Сомкнулись.
Я погрузился в сон. Мне что-то снилось, только почему-то забыл – что!
А потом я очнулся.
Бригадир держал мою голову. Несколько работников стояли рядом.
– Ты чего? – спросили меня.
– Да немного уснул – приходил я в себя, – Сейчас уже гораздо лучше.
– Не шути так…
В общем, перевязали мне палец, напоили сладким чаем и отправили домой.
– Я не специально. – Сказал я, уходя, и подумал: хорошо, что не весь палец.

Пошел домой. С собой еще дали перекиси водорода и немного бинта.
А через время звоню другу и говорю: – Вчера, знаешь, стульчик нашел. Кто-то забыл, видимо. Лежал себе один. Подумал – ничейный. Вот и подобрал его. А сегодня отрезал себе кусочек пальца с ногтем. Не специально.
А друг мне рассказывает: – Ты знаешь, вот как-то ехал я с батюшкой по дороге и вижу, хорошая вещь лежит. Думал взять ее себе. Чего добру пропадать! А батюшка мне говорит – «Не бери чужого! Кто-то, быть может, забыл или потерял эту вещь. А сейчас скорбит о том. И чья-то сейчас может это скорбь». В общем, батюшку я послушался и положил ту вещь на место.
– Слава Богу! – словно опомнился я. – Этот пальчик мне за стульчик! Так мне и надо!
– То же самое подумал и я. – промолвил друг.
Я еще сказал, что это по милости Божьей так случилось. И хорошо, что отрезал не весь пальчик, а совсем чуть-чуть.
Вот вам и пальчик за стульчик!
А еще, от одного всего лишь пальчика заплакало все тело.

“Потому, что мы знаем, что если страдает один член в теле, то все тело будет страдать ” (Библия)
Даже супруга сказала, что тревожно ей как-то было до обеда. А пальчик-то пострадал именно тогда – до обеда.

Странно – и в храм хожу, и писания читаю, и молитвы знаю…
А как будто только сегодня понял, что ВОВЕК ЧУЖОГО БРАТЬ НЕЛЬЗЯ, иначе будет беда!

© ЗЕМ+ля для публикации на сайте

“Рассказы о чудесном” – это загадочной силы и красоты краткая проза Юнны Мориц, ее “упорнографические истории”. Рассказывать такие истории не может никто другой. Это – особое “книготворение и рисункописание” русского рассказа , в природе которого – простор божественной свободы.

https://www..html

Они. А хочется сказать,закричать: "-где же,ну что вы не видите,мне больно!Я умираю!ПОМОГИТЕ!!!" Но никто,никто её не слышит...Друзья?Нет .Нет .Им всеровно что с ней... -Алиса,сыграй с нами в карты,-крикнул Вадим -Нехочу,я итак выиграю,вы же это знаете...) И в... стаёт легче.Но главное-знать кому её открыть, ведь люди разные.Могут и не понять,или посмеятся,а еще хуже-всем рассказать о твоих чувствах.Но Ира была не такая.Алиса ей доверяла. Прийдя домой Алиска всё же решила позвонить своему любимому...

https://www..html

Ныряет, кто больше пробудет под водой. Соревновались все взрослые, а с ними и мы, дети. КЕФАЛЬ. Далее мне хочется рассказать Вам, как в моё детство ловили рыбаки кефаль. Помните песню? «Шаланды полные кефали, в Одессу Костя привозил». Для... шаланды. После чего продолжают дальше тянуть "ловушки". Вкусная кефаль! Но скажу честно, она такая красивая, что рад, парусников сейчас нет , а маты плести разучились. Поэтому и песня позабылась. А кефаль видишь, ибо её стало много. Самое её любимое лакомство...

https://www..html

Вот ветеринарные справки с печатями, а ваш ветврач говорит, что не хватает еще по одной печати. У нас с собой здесь нет печати, а если мы сейчас такую жару за сто слишним верст поедим с этими свиньями, чтобы поставить печать, то неизвестно, ... печать на эти справки, то, что, - свиньи эти здоровей, чтоли от печати станут»??? Он отвечает: - «Конечно, нет ». Гутарю ему:- «Ну, если нет в чём причина»? Отвечает: - «Да ветврач у нас такой принципиальный»... Тогда я ему говорю:- «Сергей Степаныч, если...

https://www..html

Петро ну чё мы можем тут пить, - кроме спирта, только не рассолом запиваем, а компотом алычи, будешь или нет ?» (А они на пищекомбинате набрали пол-литровых банок алычи настоянной на спирте) Петро, конечно, не знал, думал вправду компот... все укатываются, от смеха… видно Петро им за вчерашний вечер ещё рассказал . А Петро воздуха поймал и говорит: - «Вы чё ребят… все тут в заготконторе с придурью» Петро водитель ему отвечает: - «Да нет … это мы тебе помаленьку приучаем, к нашему коллективу, чтобы ты...

https://www..html

Рассказ об Ангеле

Буду с тобой? – спрашиваю я в надежде на то, что хотя бы мой ангел любит меня, как я люблю своего избранника. - Нет , - ангел холоден и неподвижен, лишь перышки трепещут от легкого ветерка. «Почему?»- молча спрашиваю я. - Потому, что люди и ангелы не... могут быть вместе. Вы слишком горячи в своих поступках и эмоциях, а мы холодны и расчетливы. У нас нет положительных эмоций, мы переживает, только ваши страхи, болезни, беды, боли, горести. Мы чувствуем все плохое. Это наша жизнь. Мы...

Небольшое помещение, освященное лишь тусклым светом пяти свечей. Свечи стоят по кроям нарисованного в ценрте помещения круга. В нутри круга начертченны древние символы. В ценрте, на коленях сидит человек, одетый в черный балахон с капюшоном. Перед человеком лежит открытая книга. Он шепчет шепчет слова, на давно забытом всеми языке. Рядом лежит нож. Голос становиться все громче. Не прекрощая читать, человек берет нож и проводит острым лезвием по запястью левой руки. Несколько капель крови падают на книгу. Человек поднимает руки к небу и выкрикивает последние слова заклинания. Непонятно откуда налетевший порыв ветра, гасит все свечи кроме одной. В наступившем полумраке, пред сидящим вознекает высокая, черная фигура.
- Вызывали?

Олег стоял на против ночного клуба, из которого доносилась музыка, и курил. Ему здесь было скучно. Он никогда не любил подобные места. Олега раздражали толпы мажеров, хвастающиеся своими толстыми кошельками, глатающие маленькие таблеточки, заменяющие им счастье и потом всю ночь трясущиеся в тупом подобии танца, под не менее тупое и бездумное подобие музыки.
Здесь Олег окозался только ради одной стервозной, богатенькой особы, женского пола, которая ему была интерестна, или проще говоря Олег ее хотел. Он решил, что после вечеринки, сможет отвезти ее домой и получить от девушки все, что ему надо. Но уже спустя два часа, проведенных в этом месте, он разочаровался в ней полностью. Олег никогда не думал, что развращенность может дойти до такой степени. Хотя удача ему все-же улыбнулась. Олег уже собирался послать все к черту и отправится домой, что бы выпить в одиночестве, когда к нему подошла очаровательная брюнетка и завязала разговор. Она представилась Марией. Окозалось, что в клубе она одна. Олег сразу заметил не двусмысленные намеки девушки а уже через пол часа та прегласила его поехать к себе домой.
И вот он ждел ее здесь, на выходе из клуба. Олег уже погрузился в сладкие мечтания о том как в скором времени получит хороший секс. Да и сама Мария его заинтересовала. Вела она себя свободно но никак не развязно. Девушка явно знала себе цену, но отнюдь не относилась к тем кто обычно собираеться в таких местах. На вопрос Олега, почему девушка здесь одна, Мария ответила на удивления прямо: "Ищу интерестных молодых людей мужского пола. Ты на эту роль подходишь".
Олег бросил бычок на землю и посмотрел на часы, было начало второго ночи.
Скоро появилась Мария. Она весело и немного застенчево улыбалась.
- Ну, что поехали? - спросил Олег.
Девушка кивнула и они направились к его машине.
Когда автомобиль уже гнал по ночным улицам города Олег спросил:
- Ты живешь одна?
- Нет - Мария игриво взглянула на него - Со мной живет брат, но он нам не помешает.
- Может все-же поедем ко мне? У меня уютно и мы будем совсем одни.
- Ты что испугался? - она загадачно улыбнулась - Не бойся, мой брат тебе понравиться.
Олег рассмеялся:
- Ты это так сказала, словно групповуху собираешься устроить.
- А почему бы и нет? - сказала Мария и тоже засмеялась.
Оставшуюся часть пути Олег размышлял о том как же ему повезло, что он встретил эту девушку. Мария была раскрепащенной, лишенной глупых комплексов, проста в общении. Ко всему прочему она обладала очень неплохой фигурой и формами. "Наверное нестоит обрывать отношения лишь удовлетворив друг друга" - подумал Олег - "Возможно стоит попробывать добиться чего-то большего".
Машина свернула в небольшой дворик. Мария показала Олегу где припарковаться.
Когда они вышли из машины, Олег вдруг спросил:
- И часто ты приводишь в свой дом мало знакомых парней?
- Не часто - невозмутимо ответила Мария - Но ты уже не первый.
Она снова весело рассмеялась и направилась к блежайшему подьезду, высокого дома.
Было в этой девушке что-то загадочное, то, что одних может отталкнуть а других привлечь. Олег явно относился ко вторым. Ему очень сильно хотелось познать эту девушку полностью.
Мария набрала код и вошла в подьезд, Олег вошел следом. Лифт поднял их на шестой этаж. Мария позвонила в квартиру под номером 39.
- А разве нормальные люди не спят в такое время суток? - осведомился Олег.
- Нормальные люди может и спят, но мой брат к ним врят-ли относится.
Олег не мог понять, раздражает или привлекает его тот факт, что он не может понять когда Мария шутит а когда серьезна.
Щелкнул дверной затвор и дверь открылась. Перед Олегом предстал высокий, худой и очень бледный человек. По его внешности совершенно невозможно было определить возраст.
- Привет - буркнула Мария заходя в квартиру, Олег зашел следом - Знакомься, это мой брат - она жестом указала на человека.
Олег протянул ему руку и представился, тот пожал ее молча. На несколько секунд их взгляды встретелись и Олег понял, что ему этот тип не нравиться. Взгляд его темных глаз выражал надменность, холод и злую усмешку. Новый знакомый настораживал и немного пугал Олега. Еще удивлял тот факт, что Мария брата не придставила, этого не зделал и он сам, он вообще не произнес ни слова. Сходства, даже малейшего, между братом и сестрой он не нашел.
Девушка провела Олега в одну из двух комнат квартиры, небольшую но уютную и что больше всего ему понравилось, с большой кроватью у стены. Мария ненадолго вышла и вернулась держа два бокала в одной руке и дорогое вино, в другой.
Они выпили. Но в бутылке оставалось еще около половины, когда Олег и Мария легли в кровать. Секс был на славу. Мария была безумным, обжигающим огнем. После, когда Олег, лежа в постели закурил, находясь в состоянии эйфории, он попытался вспомнить, когда чувствовал настолько сильный оргазм и не смог. Этот секс был без сомнения самым лучшим в его жизни. Все происходящие превзошло все его ожидания ожидания.
Мария встала с кровати и накинув полупрозрачный халатик, сказала, что отйдет минут на пятнадцать, в душ. Олег затушил сигарету, и разлегся на кровати заложив руки за голову. Он представлял, что будет если у него с Марией получится, что-то более серьезное чем просто секс. Как же обзавидуются все его друзья, когда он покажет им эту красотку. Размышляя об этом, Олег и сам не заметил как вскоре уснул.
Проснулся он в той же, темной комнате. Во всей квартире стояла гробовая тишина. Марии рядом небыло. Он поднялся с кровати и оделся. Затем достал из кормана мобильный телефон. Тот не включался. "Неужели боторея села?" - мысленно удивился Олег - "Вроде недавно была еще полная?". Он убрал телефон обратно и огляделся. На стене висели большие часы, они показывали ровно три ночи, но козалось что часы остановились. Олег вышел из комнаты в длинный коридор. Даже с улицы до его слуха не доносилось ни звука. Олегу стало не по себе.
- Мария - негромко позвал он.
Ответом стал еле слышный звук, похожий на детский плач. Олег прислушался. Он не сошел с ума, со стороны кухни действительно доносился плачь ребенка. Олег на ощупь прошел в ту сторону. Кухня была небольшая, слабо озаренная светом уличных фонарей. Когда он вошел туда, звук оборвался. Резко, вновь нахлынула тишина.
- Эй. Здесь есть кто нибудь? - Олег всматривался в полумрак стараясь улавить хоть что-то.
В противоположном углу он заметил какое-то движение. Его сердце учещенно застучало. Олег разглядел девочку не старше лет десяти. Она была обсолютно ногая, сидела на корточках и спрятав голову в колени, тихонько всхлиповала.
- Эй - Олег сделал несколько шагов в сторону ребенка.
Девочка вздрогнула, медленно поднялась и посмотрела на него. Ледяной ужас прокотился по телу Олега. Девочка плакола но вместо слез из ее глаз текла кровь. В крови было измазанно все ее личико и детское тело. Олег приглушенно вскрикнул и отшатнулся.
- Ты будешь со мной играть? - девочка протянула к нему руку.
Парень рванулся прочь из кухни. Он пробежал по коридору к входной двери, найти которую ему помогло лишь столкновение с ней. Олег начал сударажно искать руками затвор, но такового не было. Когда ужас начал захлестывать его рассудок, Олег стал со всей силы бить по двери кулаком. Это оказалось бесполезно, дверь была крепкой. Боль вскоре заставила его остановиться. Олег обернулся назад, вглядываясь во мрка коридора. От туда, из кромешной тьмы, к нему кто-то приближался. Он слышал тихие, шаркующие шаги и еле уловимый скрип пола, под чьи ми то ногами. Олега бросило в дрож.
Мария!!! - заорал он что было сил.
Ответом был громкий, надменный смех, звучащий казалось со всех сторон, одновременно. Что-то идущие во мраке, было уже совсем рядом с Олегом. В эти секунды он вспомнил, что когда входил в квартиру, видел с права от входа, дверь в комнату, которая по предположению Олега, должна была пренадлежать брату Марии. Он без промедление рванулся в ту сторону.
Дверь в комнату с легкостью открылась, он влетел в еще одно, на первый взгляд, безлюдное помещение и резко закрыв ее за собой, прислушался. С другой стороны двери все стихло. Олег постоял, несколько секунд, стараясь даже не дышать. Затем обернулся и огляделся. В эту комнату так же проникал слабый свет с улицы. Олег почувствовал, что первое ощущение, что в комнате никого нет, было обманчивым. Здесь кто-то был. Олег это почувствовал.
- Мария - с надеждой позвал парень. Ответа не последовало.
Он услышал мягкое ступание босых ног по полу и из мрака к нему вышла девушка. Он немог рассмотреть ее хорошо, но это была не Мария.
- Они забрали меня - прошептала она, голос звучал хрипло - И теперь забрали тебя.
Олега затрясло. Он хотел закричать, но не смог издать ни звука. Страх, комом застрял в горле. По спине покотились ледяные капельки пота.
- Они чудовища - шептала девушка.
Олег начал отступать назад и через пару шагов уперся в стену. Рука сопрекоснулась с выключателем. Он инстинктивно нажал на него. Свет зажегся лишь на мгновение. Но этого хватило, что-бы Олег смог увидеть девушку с мертвенно бледной кожей и безумно бегующеми глазами. Она вскрикнула. Лампочка лопнула. Снова наступил мрак и тишина в которой слышалось лишь частое дыхание Олега. Девушка изчезла.
Тянулись секунды. Олег стоял и пытался осознать то что увидел, найти этому обьяснение, но это было невозможно. То что он видел выходило за рамки привычного и от этого волосы на голове вставали дыбом. «Что же делать!» - вертелась мысоль в его голове - «надо убегать, но как?».
Олег осторожно пересек комнату и остановился у окна. С наружи был город на первый взгляд, такой же каким он был всегда. Но нет, что то было не так. Этот город казался мертвым. Ни людей, ни машин. Только спокойный свет фанарей и окон, в которых Олег не заметил ни единого человека. Казалось что в какой то момент время застыло и все люди разом изчезли.
- Что здесь творится!!! - заорал он, больше не в состоянии здерживать свой страх. Теперь им начала завладевать паника.
Сзади Олег услышал тихий, но режущий ухо скрип. Он медленно обернулся. Дверь в комнату медленно открывалась, а за ней Олег увидел открытую, входную дверь, через которую во тьму квартиры лился свет от подьездной лампы. Олег сделал несколько осторожных шагов к двери. Ничего не произошло. Рядом небыло ни кого. Тогда Олег бросился прочь из квартиры. Он выскачил на лестничную клетку и побежал в низ по лестнице.
Олег пробежал этажа три прежде чем остановился и осознал, что ничего вокруг не изменилось. Он находился все на том-же шестом этаже, и там была все та же квартира 39. Он тихо застонал и рванулся в верх по лестнице. Но каждый новый этаж оказывался все тем же шестым.
- Что происходит?!!! - заорал Олег от безсилия и страха.
Он подбежал к двери квартиреы, под номером 40, находящейся напротив.
- Помогите! - кричал Олег долбя одной рукой по двери, а другой по звонку. Но все было тчетно.
Вдруг, заработал лифт, его кобина начала подниматься по шахте в верх.
- Эй! Эй вы слышите меня?! - Олег подбежал к дверям лифта - Я здесь!!! - орал он - Шестой этаж!!! Помогите мне!!!
Кабина медленно поднялась и остановилась на его этаже, двери открылись. Олег уже хотел было забежать в нуторь, когда увидел перед собой брата Марии.
Ну что ты так орешь, ведь всеь дом перебудишь - тот злобно усмехнулся.
Олег застыл как вкопанный. Что-то в этом человеке изменилось. На бледной коже елезаметно начали проступать, багров красные вены а глаза казалось впали глубже в глазнитцы.
Мне кажется, или ты хочешь убежать? - с этими словами человек сильно толкнул Олега в плечо, и тот упал на спину - Невежливо, уходить непопрощавшись!
Человек вышел из лифта и двери кабины за ним закрылись.
- Что происходит?!!! Что вам надо от меня?!!!
- От тебя уже ничего. Тот что было нужно, мы уже взяли! Твоя душа тебе больше не принадлежит!
Олег вскочил на ноги и увидел в дверях квартиры ту же, измазанную в крови девочку.
- Не уходи - плакола она - Поиграй со мной.
Олег заорал от ужаса и бросился в низ по лестнице. На одной из ступенек его нога подвернулась и он кубарем скатился по ступенькам на пролет между этажами.
- Тебе не убежать отсюда - сказал человек медленно спускаясь за ним - Смирись с этим.
Все тело Олега болело, но он все равно поднлся опираясь о подоконник. Он огляделся пытаясь найти возможный выход из этого жуткого положения. Взгляд Олега упал на окно. Он без промедления дернул за ручку рамы, но та неподдовалась. Брат Марии был уже рядом. Олег ударил кулаком по стеклу и то разлетелось на осколки. Его рука была в нескольких местах рассечена стеклами но Олег не обращал на это внимания. Парень забрался на подоконник и посмотрел в низ. Прыгать отсюда было безумием.
- Неужели прыгнешь? - человек подошел совсем близко - У тебя не хватит духу!
Олега трясло. Он взглянул в глаза человеку и увидел там нечто жуткое, настолько жуткое что заставило Олега прыгнуть в низ. Несколько мгновений невесомости. Огромное количество несвязных мыслей, пронесшихся ураганом в его голове. Крик рвущий горло. Быстро приблежающеяся земля. Удар. Но Олег его не почувствовал. Все заволокла тьма.
Олег открыл глаза. Он лежал все в той же комнате Марии, только сейчас она была освещена четырьмя свечами стоящеми по углам и одной в центре. Олег поднял голову и увидел все того же жуткого человека.
- Я же говорил что неубежишь. И умиреть ты тоже не сможешь, ведь ты уже умер - человек обножил зубы в оскаленной усмешке и указал куда-то рукой.
Взглянув туда Олег увидел два мертвых тела. Одно принадлежало ему и от этого все внутри сжалось а ужас дошел до неописуемых высот. Второе тело принадлежало молодой девушке, которую Олег видел в этой квартире. Но самое жуткое, что рядом с мертвым телом тихо рыдала эта-же девушка.
- Что происходит?!! - Олег был на грани безумия.
- Я все тебе обьясню - раздался голос вошедшей в комнату Марии, за ней шла девочка - Видишь ли, это моя сестренка - Мария указала на девочку - Наши родители умерли когда ей было всего шесть лет, а мне восемнадцать. Я сома ее ростила. Она была мне самым дорогим и единственным близким человеком в этом мире. Я очень ее любила. Мы прожили вместе около пяти лет. Но... - Мария зделала небольшую паузу - Один психованный выродок, похител ее по пути из школы, изнасиловал и убил. Потом его поймали, но он не дожил до суда. Этот садист повесился в своей камере - Мария погладила девочку по голове - Я осталась совсем одна. На едине со своим горем. Вокруг меня были только алчные сомодовольные люди вроде тебя. Но я нашла выход. Я окунулась в акультизм. Многие считают, что все это бред, но я на практике убедилась в обратном. Я искала способ вернуть, невинную, и несправедливо прекращенную жизнь моей систренки. И я нашла выход - Мария взглянула на человека, которого представила Олегу своим братом.
- Этим выходом был я - сказал тот поднимаясь со стула.
- Кто ты? - прошептал пересохшими губами Олег - Дьявол?
- В ходе истории, люди давали мне много имен - ухмыльнулся он - Я заключил с Марией контракт, по которому она должна была придоставить мне две души, взамен на душу ее сестры. Одной должна была стать девушка и ее тело в последствии, станет телом возвращеенной к жизни. А вторая душа, это как бы дополнительная плата - демон рассмеялся - Это и есть ты.
- Нет - прошептал Олег - Нет. Это все невозможно.
- Мне кажется это честный обмен - ухмыльнулась Мария - Две грязные, жалкие душенки, в обмен на мою систренку - она взглянула Олегу в глаза - Как тебе был секс? Мне понравилось. Ты настолько был даверчив, что мне ничего не стоило подмешать в твой бакал медленно но безотказно действующий яд.
- Нет! - Олег нашел в себе силы для крика - Это все ложь! Я не мертв!
- Не мертв - подтвердил демон - И не жив. Сейчас мы находмся между миром мертвых и миром живых. Здесь и будет совершен обмен.
Девушка в углу, заплакала громче, ее трясло.
- Я ничего не зделал! - Олега захлестнула истерика - Я не в чем не виноват! Отпустите меня!
- Ну - сказала Мария - Нам с сестрой пора возвращаться. Цена уплачена.
Демон кивнул. Мария взяла девочку за руку и они отступили за черту комнаты.
- А нам пора туда где тебе очень понравиться - он подошел к Олегу.
Все свечи разом погасли. Свет теперь, проходил только в проем двери где стояли Мария и девочка. Но дверь начала медленной зкрываться.
- Стой! Ненадо! - орал Олег стоя на коленях перед демоном - Ненадо!!! Не уходите!!!
- Прощай - сказала Мария улыбнувшись.
- Стойте!!! - Олег рванулся к двери но демон схватил его за плечо и вновь поставил на колени.
Девушка в углу громко зарыдала.
- Ненадо!!! Я не в чем не виноват!!! Неееет!!!
Дверь захлопнулась.
Наступил обсолютный мрак.

Мария с сестрой направлялись домой. Теплый, летний вечер распологал к приятной прогулке. Они ни куда не спешили.
- Завтро мы поедем на море? - спрасила сестра Марию.
- Да, завтро утром мы уезжаем - Мария улыбнулась - Ты наконец то увидишь море, как давно мечтала.
Они уже подходили к дому. Мария рассказывала какую-то старую шутку. Они обе беззаботно смеялись. Девушки не успели среогировать, когда на, спокойной на первой взгляд дароге, появился грузовик. Его водитель, увидел их слишком поздно. Он вжал пидаль тормоза в пол, но тормаза машины отказали. Водитель вывернул руль, но тяжолая машина не могла поварачивать быстро. В последний миг своей жизни, Мария успела лишь вскрикнуть и крепко схватить сестру за руку. Прозвучал глухой удар. Обе девушки сканчались мгновенно.
Вокруг места авариии быстро начал собираться народ. Кто-то звонил в скорую, кто-то в мелицию, кто-то просто стоял и смотрел. Водитель грузовика сидяел рядом с трупами и деражлся руками за голову. Пока по среди дороги царила суматоха, на тротуаре стоял и спокойно наблюдал за всем происходящим, высокий человек, с очень бледной кожей.
- Вот теперь цена уплачена, полностью - тихо сказал он.
Демон улыбнулся и пошел прочь.

)Название: "Перевоспитание (инфантилизм). Часть 23"

Вот так, - ласково приговаривала я, покручивая пальцем в Сашиной попе, - Хорошенечко помажем попу, чтобы малышу было легче какать. А теперь просто размажем масло по ягодичкам и ножкам - вот тут, с внутренней стороны бедер.
Я снова полила Сашу детским маслом - в этот раз его маленькое мальчишечье хозяйство.
- Мальчикам надо очень тщательно смазывать мошонку, - пояснила я, - Особенно вот тут сзади.
- Так прикольно дрыгает ножками, - улыбнулась Настя.
- Мы знаем, как он боится щекотки, - хихикнула Ксюша.
- Ничего, потерпит, - усмехнулась я, скользя пальцами по Сашиной сжавшейся мошонке, - Кстати, видите, как я держу мальчишку? Ножками дрыгать может, а вырваться - никак.
- Хорошая поза, - согласилась Настя.
- Самое главное, у ребенка в ней все открыто, - пояснила я, - Можно трогать где хочешь. Каждый укромный уголок у малыша между ножек. И как карапуз ни барахтается, все равно не может мне помешать.
- Ты сильная, - усмехнулась Ксюша, - А я точно не удержу, если начнет вырываться.
- Сестра поможет, - сказала я.
Быстро помазав Саше обе паховые складки, я опустила мальчишке ноги и полила его детским маслом чуть ниже пупка.
- Спереди мажут низ живота и лобочек, - пояснила я Ксюше с Настей, - Все, что ниже пупка.
Я принялась аккуратно размазывать масло по Сашиному животику, улыбнувшись, как мальчишка задрожал от щекотки.
- А писюньку? - поинтересовалась Настя.
- Тоже сейчас помажем, - улыбнулась я, - Нам что детского масла жалко.
Я приподняла Сашин писюнчик и принялась не спеша мазать его детским маслом, наблюдая, как на мальчишку накатывают одна за другой волны стыда.
- Вот так, со всех сторон, - ласково приговаривала я, - И хоботочек тоже.
"Только фонтана мне сейчас не хватало" - усмехнулась я, почувствовав, как напрягся Сашин писюнчик.
- Ну вот и всё, - сказала я, закончив мазать мальчишку детским маслом, - Можно пеленать. Только сначала позаботимся, чтобы маленький Сашуля использовал свой подгузник по назначению.
Я демонстративно намылила банан и быстро сунула его Саше в попу, вызвав всеобщий смех.
- Вот такая бананотерапия, - усмехнулась я, запахнув Сашин подгузник, - А теперь запоминайте, как пеленать малыша.
- Сначала делают из марли штанишки, - сказала Ксюша.
- Правильно, - кивнула я, - Вот так. А теперь оборачиваем первой пеленкой. Она доходит малышу где-то до подмышек.
- Т. е. ручки надо оставлять свободными? - уточнила Настя.
- Не торопись, - улыбнулась я, - Я его еще первой пелёнкой не обернула. А делается это вот так: приподняли ножки с попой, обернули и запахнули. А теперь второй конец. Видите, какой получился сверток?
- Очень аккуратный, - кивнула Ксюша.
- Теперь обернешь второй пелёнкой? - спросила Настя, - Плечи с ручками?
- Это обычно зависит от самого малыша, - сказала я, - Большинству оставляют ручки свободными, но беспокойных, как Саша, пеленают полностью.
Я уложила Сашины руки по швам и принялась оборачивать мальчишку второй пелёнкой.
- Затянем потуже, - пояснила я, - Потому что знаю, что попытается из пелёнок освободиться.
Не без труда приподняв Сашино тело, я подоткнула под мальчишку второй конец простынки.
- Ну? - обернулась я на стоящих у стола девчонок, - Что скажете?
- Какой ляля, - улыбнулась Ксюша.
- И не говори, - согласилась с ней старшая сестра, - Настоящий грудничок - в пелёнках и с соской во рту.
- Только чепчика не хватает, - ехидно добавила Ленка.
- Сомневаюсь, что Андрюшины на него налезут, - усмехнулась я.
- Так и оставишь лежать на столе? - поинтересовалась Ленка.
- Можно уложить в одну из детских кроваток, - предложила я.
- Думаешь, он туда поместится? - скептически усмехнулась Ленка.
- Давай попробуем, - не сдавалась я, - Вон в ту. Она у нас все равно пустует.
- Должен поместиться, - улыбнулась Настя, смерив Сашу оценивающим взглядом.
- Ну что, - обратилась я к девчонкам, - Кто мне поможет? Раз, два, взяли... Ох и тяжелый ты, Саша.
Мы с Ленкой и Настей перенесли семилетнего мальчишку в детскую кроватку.
- С трудом, но поместился, - усмехнулась Ленка.
- Классно, - довольно улыбнулась я, - Теперь Саша у нас постоянно в этой кроватке спать будет.
Мальчишка недовольно скривился.
- Нечего на меня так смотреть, - продолжила я, - Я тебе диван мочить не позволю. Хорошо, что сегодня постелила под простынь клеёнку - как чувствовала, что описяешься. Стыд и позор! Полежи сейчас и подумай о своем поведении. А чтоб тебе не было скучно, дадим детскую бутылочку.
Я вынула у Саши изо рта пустышку, заменив ее заранее приготовленной детской бутылочкой.
- Ну? - повысила голос я, - Быстро пей воду! Опять не слушаешься? Еще одну клизму захотел? Я не шучу, Саша.
Мальчишка тяжело вздохнул и начал пить.
- Вот так-то лучше, - усмехнулась я.
Дождавшись, когда Саша выпьет всю бутылочку, я сунула ему в рот вторую.
- Заправляешь? - улыбнулась сидящая на диване Ленка.
Ксюша с Настей сдержанно хихикнули.
- Еще сухой? - спросила я мальчишку, пощупав его пелёнки, - Не стесняйся, делай в подгузник свои делишки.
- Не надо терпеть, - ласково обратилась к Саше Ксюша, - Покакаешь в подгузник и мы быстренько тебе его поменяем.
- Разве ты не этого добивался, постоянно отказываясь от горшка? - насмешливо улыбнулась я, - Чтобы тебя запеленали, как грудного малыша? Так в чем дело? Пользуйся пелёнками по назначению.
- Я не малыш! - заявил Саша, выплюнув соску.
- А кто, большой? - усмехнулась я, - Большие мальчики сами просятся на горшок. Правда, Максимка?
Трёхлетний малыш радостно улыбнулся, довольный, что я его похвалила.
- Что, расхотелось по большому? - поинтересовалась я у Саши, - А по-маленькому?
- Неужели до сих пор терпит? - улыбнулась Настя.
- Наверно уже втихаря намочил подгузник, - хихикнула Ксюша
- Сейчас проверим, - усмехнулась я, снова приложив руку к Сашиным пелёнкам.
- Ну что? - нетерпеливо сросила Ксюша.
- Не знаю, - пожала плечами я и переместившись рукой чуть повыше, сильно надавила мальчишке на живот, тут же услышав, как он начал какать.
- Всё-таки решил использовать подгузник по назначению? - улыбнулась Ксюша.
- А так заявлял, что большой, - насмешливо усмехнулась я, - Представляю, какая у него сейчас в подгузнике куча.
"И сразу начал писять", - улыбнулась я, почувствовав под ладонью странную теплоту.
- Ну что? - обратилась я к Насте с Ксюшей, - Решайте, кто сейчас поменяет Саше пелёнки.
- Можно я? - вызвалась Ксюша.
- Давай, - кивнула я, - Только сначала нужно перенести мальчишку на стол.
Девчонки помогли мне вынуть Сашу из детской кроватки и отнести его на пеленальный стол.
- Приступай, - кивнула я Ксюше.
12-летняя девочка принялась осторожно разворачивать Сашины пелёнки.
- Кто насикал в подгузник? - ласково обратилась она к семилетнему мальчишке, дойдя до марли, - Маленький Сашуня? Сейчас поменяем нашему малышу мокрые пелёнки.
"Прикольно с ним разговаривает" - усмехнулась я, заметив как смутился и без того красный от стыда Саша.
- Интересные какашки, - хихикнула Настя, когда Ксюша распахнула марлевый подгузник.
- А как ароматно пахнут, - улыбнулась я, кивнув на банановое содержимое Сашиного подгузника.
- Если б все малыши фруктами какали, - усмехнулась Ленка.
- Подержишь карапуза? - попросила старшую сестру Ксюша.
Настя до отказа задрала мальчишке ноги.
- А ручки вытяни вверх, над головой, - подсказала я, - Чтоб малыш никуда ими не лез. Ага, вот так.
- Какая холодная, - удивилась Ксюша, взяв из коробки детскую салфетку.
- Хорошенько вытри мальчишке попу, - попросила я, наблюдая, как девочка водит мокрой салфеткой между Сашиных ягодичек, - Особенно дырочку. Помнишь, как я это делала?
Девочка хихикнула и сунула обернутый салфеткой палец Саше в попу.
- Еще глубже суй, не бойся, - усмехнулась я.
- Ой, - насторожилась Ксюша, - У него там кажется что-то есть. Похоже не до конца покакал. Что в таких случаях делают?
- Снова заставь покакать, - попросила я.
- Как? - неуверенно спросила Ксюша, - Покрутить в попе пальцем?
- Попробуй подразнить намыленной щеточкой, - предложила я, дав Ксюше электрическую зубную щетку.
- Просто пощекотать карапузу дырочку? - улыбнулась Ксюша, капнув на щетку жидким мылом.
- Ага, - кивнула я, - А ты, Настя, держи мальчишку покрепче, чтоб не вырвался.
Ксюша приставила электрощетку к Сашиной дырочке и нажала на большую голубую кнопку.
- Сначала поводи по дырочке, - подсказала я, - Ага, вот так. А теперь легонько потыкай.
- Так прикольно барахтается, - хихикнула Ксюша, продолжая дразнить отчаянно вырывающегося мальчишку жужжащей щеткой, - Но какать не хочет.
- Сейчас покакает, - уверенно заявила я, - Попробуй разжать попу двумя пальцами. Еще шире. Ага, вот так. И пощекоти там, где дырочка становится розовой.
- Ничего себе, - улыбнулась Ксюша, - Так дрожит. И дырочка судорожно пульсирует.
- Продолжай пока не покакает, - сказала я.
Дрожащий всем телом мальчишка выпулил из попы кусочек банана, тут же брызнув из своей пипетки тонкой струйкой.
- Ну наконец-то, - усмехнулась Настя.
- И фонтанчик для нас пустил, - хихикнула Ксюша.