Подлинная история россиянки варвары карауловой в эксклюзивном интервью первому каналу: что толкнуло ее под флаги игил. Дело Варвары Карауловой: любовь, ислам и три несостоявшихся замужества Какая статья у варвары карауловой

20-летнюю девушку обвиняют в том, что она в конце мая 2015 года пыталась перебраться из России в Сирию, чтобы вступить в запрещенное на территории РФ «Исламское государство». С точки зрения российских законов это подпадает под статью 205.5, п. 2 УК РФ «Участие в деятельности организации, которая в соответствии с законодательством Российской Федерации признана террористической». Если студентку признают виновной, ей может грозить до 20 лет лишения свободы.

На заседание суда Караулова надела пестрое платье с коротким рукавом — вполне светское, выглядевшее куда скромнее яркой одежды, в которой она была на предыдущем заседании. Доставил подсудимую обычный, а не усиленный полицейский конвой. Впрочем, на всякий случай в зале суда дежурили два бойца спецназа службы судебных приставов. На процесс пришли мать подсудимой Кира, отец Павел Караулов, а также ее бабушка. Было заметно, что родители сильно переживают: у матери неоднократно на глазах появлялись слезы, а отец значительную часть допроса просидел, закрыв голову руками. Невозмутимо вела себя только бабушка, которая к середине заседания даже уснула.

Два имени, один человек

Варвара начала говорить спокойно и подробно о том периоде своей жизни, который предшествовал ее отъезду на Ближний Восток. «В 2012 году, когда я училась еще в школе, я познакомилась в социальной сети «ВКонтакте» с парнем, который мне представился как Влад (позже выяснилось, что его настоящее имя . — «Газета.Ru»). Я его нашла в группе футбольных болельщиков команды ЦСКА. Он мне сказал, что ему 21 год и что он придерживается националистических взглядов. Мы много спорили об этом, обсуждали также футбол и жизнь вообще. Через какое-то время я поняла, что эта переписка начала значить для меня очень много», — сказала Караулова.

По ее словам,

постепенно новый знакомый по интернет-переписке стал вести себя авторитарно, в частности настоял на том, чтобы она перестала общаться со своими друзьями мужского пола

и даже с некоторыми девушками. «Он часто меня ревновал к другим парням. Мы даже сильно поссорились, когда я добавила в друзья во «ВКонтакте» человека, оформлявшего документы для моего поступления на философский факультет МГУ», — пояснила девушка. Но, несмотря на это, Влад оставался в течение более двух лет единственным человеком, с которым она могла говорить открыто практически на любые темы.

С родителями же, как утверждает Варвара, у нее были сложные отношения. «После поступления в институт почти все мое время было занято учебой и тренировками — я активно занималась спортом (волейболом, баскетболом, тайским боксом. — «Газета.Ru»). Влад довел меня до того, что я даже перестала здороваться с людьми мужского пола. Тогда я поняла, что мне нужен кто-то в реальной жизни, кому я могла бы дарить свои чувства. И тогда я завела собаку по кличке Фрэнки, который на долгое время стал мне настоящим другом», — отметила подсудимая. Она подчеркнула, что к ее интернет-знакомому в то время у нее уже развилось сильное чувство. И тогда же Влад прислал ей фотографию, заявив, что это его изображение. На фото был молодой человек славянской внешности.

Как рассказала Караулова, с 2014 года в их общении с Владом появилась тема отношения к исламу, причем первоначально ее это удивило и даже испугало. Однако она не стала говорить своему возлюбленному об этом, так как опасалась, что он прервет с ней после этого всякое общение. «Он часто говорил, что у мусульман можно многому научиться, что они живут большим дружным сообществом. Еще он рассказывал о терактах — в частности, о взрыве на вокзале в Волгограде в 2013 году и событиях в Беслане в 2004 году. При этом он утверждал, что за этим стояли либо спецслужбы, либо люди, прикрывающиеся исламом, но не истинные мусульмане, что мусульманин никогда бы не обидел ребенка», — отметила Караулова.

Обвиняемая сказала, что

с этого момента ее друг отказывался общаться с ней на темы, не связанные с исламской религией.

«И все чаще он стал упоминать », — добавила она. «Еще он очень много рассказывал о взгляде на женщину в исламе. Утверждал, что ущемление в правах женщин в исламе — это все стереотип. Так, шаг за шагом я стала интересоваться этой религией на самом деле», — продолжила подсудимая.

К сентябрю 2014 года у Карауловой окончательно сформировалось желание принять ислам. Правда, когда она пришла в мечеть, ей, по словам , были не рады. Но Влад позже подсказал ей, как надо поступить. Караулова с помощью него и его знакомой совершила обрядовое омовение и прочла шахаду — специальную молитву для вступления в ислам. Родителям она об этом событии не сказала.

Два заочных мужа

«Тем временем мой возлюбленный стал готовиться к отъезду в «Исламское государство». Он оформил загранпаспорт и устроился на работу, чтобы скопить денег на поездку. И в середине февраля 2015 года он уехал в Сирию, чтобы вступить в ИГИЛ, предупредив меня, что некоторое время не будет выходить на связь. Мне это все не нравилось, но я не хотела его расстраивать и старалась не обсуждать с ним это», — продолжила студентка.

По ее словам, они с Владом общались через WhatsApp и «ВКонтакте», в реальной жизни она никогда его не видела. При этом он писал ей с нескольких аккаунтов. Далее подсудимая отметила, что в конце марта 2015 года ей написала девушка азиатской внешности, спросившая, как дела у Айрата. «Из ее слов я поняла, что речь идет о Владе и что его фамилия Саматов.

Я поняла, что он меня обманывает. Я ему часто писала. Он не отвечал. А тут такое! Как будто рояль мне на голову свалился.

Я удалила всю переписку с ним и захотела вычеркнуть его из жизни», — сказала Караулова.

После этого, по словам подсудимой, она вышла замуж по скайпу за человека по имени Надир, который состоял в , запрещенной в России. С ним она познакомилась через специальный сайт для мусульманок, ищущих мужей. Вскоре она оформила через ФМС загранпаспорт, чтобы выехать к нему. Но затем на нее снова вышел Саматов и заявил, что брак через скайп недействителен и что он хотел бы быть с Варварой вместе. «Тогда был конец учебного года, у меня наступило отчаяние, мне было очень одиноко. Я снова вышла замуж заочно. На этот раз — за человека по имени Абдул Хаким из ИГИЛ. Втайне я надеялась выехать к нему, а встретиться каким-то образом с Владом, то есть с Саматовым», — сказала Караулова.

Из Москвы в Стамбул и обратно

«Для меня было главное — уехать хоть куда-нибудь. Хоть в соседнюю квартиру. Но лучше — к любимому. Мне главное было выйти замуж за мусульманина, мне казалось, что они заботятся о женщинах и не будут их бросать», — рассказала Караулова. По ее словам, далее ей позвонил незнакомый мужчина, сказал, что связался с ней по просьбе ее мужа, и предложил выбрать день отъезда в Сирию. Когда она выбрала этот день, он прислал ей электронные билеты до Стамбула и сказал, что в турецкой столице ее встретят.

«В назначенный день я долго не решалась выйти из дома, втайне надеялась, что рейс отложат или по какой-то причине самолет не взлетит.

Фрэнки, мой пес, как будто почувствовал что-то и плакал. Я его обняла, чтобы он успокоился, и даже не знаю, как смогла отпустить», — сказала девушка и начала плакать прямо в зале суда.

Далее она самостоятельно добралась до , долетела до Стамбула и в аэропорту этого города пошла в туалет, где переоделась в традиционную мусульманскую одежду. Как рассказала студентка, в аэропорту Стамбула она сделала так, как ей сказали ранее: взяла такси и дала специальный номер телефона водителю. После звонка на него таксисту объяснили, куда надо ехать. «Тогда же я написала SMS-сообщение маме с просьбой не волноваться и погулять с собакой», — на этих словах Карауловой начала плакать уже ее мать.

«Я оказалась в стамбульской квартире, где было много женщин и детей, а также несколько мужчин, живших отдельно. Выходить из квартиры мне запрещалось. Мне дали указание выбросить SIM-карту и не выходить в интернет. Но тут мне написал в WhatsApp Саматов, сказал, что его зовут Айрат, и попросил приехать именно к нему. Он прислал фотографии, на которых был якобы он. Но там был совершенно не тот человек, что на предыдущих его фото. Я уже ждала от него любой подлости или подставы, но рада была, что с ним все хорошо. По правде говоря, я не очень понимала в принципе, как себя вести в этой ситуации», — пояснила она суду.

По словам Карауловой, в Турции она сменила четыре квартиры в разных городах. «31 мая нас посадили в рейсовый автобус, который повез нас к границе. До этого я списалась с Саматовым, сказала, что хочу видеть его. Потом нас пересадили в еще одну машину, потом в еще одну. Мы поменяли много машин, в процессе потерялась моя сумка с загранпаспортом. Все время нас куда-то везли.

В какой-то момент нас выпустили в буквальном смысле слова в поле и сказали идти по нему. Через 20 минут мы набрели на турецких солдат»,

— рассказала девушка.

Военные отвезли Караулову и еще четырех женщин, которые с ней были, сначала на военную базу, а через день — в центр временного содержания, добавила Варвара. Оттуда ее вскоре забрал отец, Павел Караулов, с которым вместе они, прячась от многочисленных журналистов, перелетели сначала из города Батман в Стамбул, а затем — в Москву.

Далее Варвара упомянула, что в Москве ее неоднократно допрашивали сотрудники , они рассказали ей, что Саматов — это бывший наркоман из Казани, которому 35 лет, и что он находится в международном розыске: «Первое время мне совершенно не хотелось с ним общаться». Однако сотрудники Федеральной службы безопасности настояли на том, чтобы она показала им переписку с возлюбленным. «И тут я увидела, что он все это время мне писал. Спрашивал, соблюдаю ли я намаз. Я была тронута, но мне было в то же время очень неприятно, что он не интересуется даже, все ли со мной в порядке», — рассказала подсудимая.

Тем временем мать Варвары попыталась оградить Караулову от общения с внешним миром на время. Студентка провела несколько недель на даче у отчима, а потом в его квартире в подмосковном Домодедово. Кроме того, студентка, поговорив с матерью и отцом, решила сменить имя и фамилию.

«Варвара Караулова стала нарицательным, меня везде преследовали журналисты. Эти имя и фамилия уже жили своей, отдельной от меня жизнью.

И я тогда взяла себе имя », — сказала подсудимая.

Караулова добавила, что дважды лежала в психиатрической больнице, где у нее не было доступа к интернету и телефону. «Потом я отдала их маме, она их заперла в специальный сейф в нашей квартире», — отметила обвиняемая. При этом периодически она выходила на связь со своим возлюбленным. «Однажды я сама ему написала. У меня была жуткая депрессия. «Только не оставляй меня», — были мои слова», — сообщила суду Караулова. В какой-то момент Саматов спросил ее, приедет ли она еще в Сирию, и она сказала «да», хотя, по ее собственным словам, в тот момент она себя в полной мере не контролировала.

Прошлое оказалось сильнее

После выхода из психиатрической больницы от Карауловой отвернулись все подруги и друзья, кроме того, у нее развилась сильная депрессия, продолжала подсудимая. И хотя

она пыталась снова заниматься спортом, вела уроки французского языка для мусульман и даже помогала организовать велопробег по Москве, от мыслей о Саматове так и не отделалась,

и с 4 августа 2015 года они стали общаться через интернет. «Он оказался единственным средством от жестокой депрессии и одиночества, которые начались у меня после выхода из психиатрической больницы», — сказала она. При этом после возвращения Карауловой Саматов говорил ей, что в Сирию можно перебраться опять — по поддельному паспорту.

Подсудимая во время дачи показаний ни разу не упомянула, что Саматову она рекомендовала писать на ее вторую страницу в соцсетях, на имя Амины Сафутдиновой, так как пароль от основного аккаунта «ВКонтакте» Варвары Карауловой знают сотрудники ФСБ. Информация об этом есть в материалах дела и была ранее оглашена в суде.

Караулова отметила, что ее задержали 27 ноября 2015 года. «Часов в шесть нам позвонили в дверь, спросонья я ничего не поняла, решила, что это отчим вернулся с работы. Но в комнату вошла мама, с ней были бойцы спецназа в масках. В квартире провели обыск, мама отдала им все телефоны, планшет и ноутбук из сейфа, о котором я говорила ранее. После этого меня отвели в управление ФСБ. Там был следователь, он начал меня допрашивать без адвоката. Он также убедил меня признать вину, так как, по его словам, это был единственный шанс облегчить мою участь. Я согласилась, решила, что он мне сочувствует. Правда, когда я прочитала протокол, там было не то, что я говорила. Но сотрудник ФСБ сказал: «Потом будем разбираться, что и как». Допрос шел несколько часов, лишь в самом конце приехал адвокат, меня отвезли в изолятор временного содержания на Петровку, 38», — закончила свой монолог девушка.

После этого Карауловой задали ряд уточняющих вопросов прокурор Михаил Резниченко, председательствующий на процессе судья Александр Абабков и адвокаты. Варвара ответила, что в Сирии она планировала выйти замуж и завести семью, родить детей. «Основная идея была — выйти замуж за мусульманина. Работать я там не планировала или заниматься какой-то еще деятельностью, кроме как ухаживать за мужем и детьми, я тоже не хотела», — сказала она.

О своем муже по скайпу Абдуле Хакиме Караулова знала только то, что он входит в военную структуру ИГИЛ, участвует в боевых действиях: «Не знаю, как именно, может, хоть с пикой на коне скачет».

Какого-либо плана действий на случай смерти мужа у Карауловой не было, но ей казалось, что насильно замуж ее бы не выдали.

В квартире в Стамбуле, где держали Варвару, был некий Али Гаджиев, ранее получивший ранение в Сирии, когда воевал за ИГИЛ. Он заявил, что процесс отправки Карауловой в Сирию надо ускорить, после того как прочитал в интернете статью о том, что девушку разыскивают родители. В самой квартире Карауловой не понравилось: «Там было тяжело, дети все время кричали, из-за этого люди ругались друг с другом». Она даже подумывала о том, чтобы отказаться от своих планов, но ей сказали, что из квартиры выходить нельзя, и она подчинилась, хотя прямых угроз не было.

Родителям о своем местонахождении она не рассказывала, поскольку боялась, что те передадут эту информацию турецким спецслужбам, а это создаст угрозу жизни девушки. При этом техническая возможность связаться с мамой и папой у Варвары была.

На вопрос, мусульманка ли она сейчас, Караулова ответила, что ей многое симпатично в этой религии. «Я сейчас стыжусь того, что ранее принимала за чистую монету многие стереотипы, связанные с этой религией. Но учитывая обстоятельства, произошедшие со мной, я сомневаюсь, что ислам — это мой выбор», — резюмировала она.

Варвара Караулова (Александра Иванова) - студентка философского факультета МГУ, получившая известность после неудачной попытки проникнуть в Сирию и попасть на территорию, контролируемую "Исламским государством " (признано в России террористической организацией, деятельность которой запрещена по решению суда). 22 декабря 2016 года военный суд признал Караулову виновной и приговорил ее к 4,5 года лишения свободы. 16 апреля 2019 года суд в Вологде удовлетворил ходатайство о ее условно-досрочном освобождении

Биография

Варвара Павловна Караулова родилась 29 ноября 1995 года. На момент попытки уехать в Сирию в 2015 году Караулова училась на втором курсе философского факультета МГУ, на отделении культурологии . Была отчислена из университета в октябре 2016 года по собственному желанию.

Караулова владеет несколькими иностранными языками. Занималась тайским боксом на профессиональном уровне .

Знакомство с Айратом Саматовым

В 2012 году Варвара познакомилась в интернете с молодым человеком, уроженцем Татарстана, Айратом Саматовым. Об их общении Варвара впоследствии рассказывала: "Мы познакомились с Саматовым в 2012 году в группе футбольных болельщиков ЦСКА в сети "VK". Он представился мне, как Влад из Красногорска. Вначале обсуждали житейские вопросы, потом у меня проснулось к нему чувство симпатии, как к молодому человеку, потом чувство переросло в любовь. Фото он мне свои не присылал. Сейчас я понимаю, что он намеренно выстроил всё так, чтобы мы не виделись. Потом у него появились националистические посты. Иногда мы ругались и спорили" .

В феврале-марте 2015 года у него начали проскальзывать темы ислама, ранее он позиционировал себя язычником. О существовании "Исламского государства" я узнала от него. Он это преподносил, как не относящиеся к исламу стереотипы о том, что мусульмане - это террористы. В университете мне рассказывали про ислам формально. Я поддерживала такие разговоры с Саматовым ради общения с ним. Из его слов мне нравилось, что женщина в исламе не ущемлена, а находится под покровительством мужа. Это было в августе 2014 года, в сентябре я начала подумывать принять ислам. В октябре я приняла решение о вступлении в эту религию, я пробовала читать намаз. В группе "VK" «Женский клуб "Мусульманка"» я тоже задавала вопросы. Я приходила в мечеть, где у меня отбило желание с кем-то там общаться, меня там встретили не так, как я ожидала .

На фоне романтических отношений с Саматовым у Варвары возник интерес к исламу . Она увлеклась арабской культурой, начала изучать арабский язык, общалась с представителями школ по изучению ислама и планировала записаться на курс по правильному чтению Корана . В конце 2014 года Караулова приняла ислам. В тайне от родителей начала носить хиджаб, надевая его после выхода из дома .

После внезапного двухмесячного перерыва в общении со стороны Саматова, который Варвара восприняла болезненно, Айрат вышел на связь, пригласив Варвару приехать на территорию Сирии, находящуюся под контролем "Исламского государства" .

После возобновления общения с Саматовым Караулова посчитала брак, заключенный с Надиром, недействительным. Присланные Надиром деньги Саматов пообещал тому вернуть .

Лично Караулова с Саматовым ни разу не встречалась . О своей деятельности он в переписке сообщал : "Я - штурмовик. В мои обязанности входит бежать вперёд" . При этом Саматов менял аккаунты и имена, используя псевдонимы "Артур Соколов" и "Адам ТТ" .

Сама Караулова также меняла ники в соцсетях, переписываясь с Саматовым как "Софья Шевченко" и как "Варя Караулова". Также она использовала профиль с ником "Амина Сайфутдинова". На её странице в соцсети была опубликована экстремистская литература, признанная судом запрещённой. Сама Караулова пояснила впоследствии, что доступ к ее странице имел Саматов .

Попытка уехать в Сирию

В середине февраля он улетел из Москвы в Стамбул. В это же время он начал присылать мне свои фото, это был русский молодой человек. Позже я узнала, что это были не его фото. Потом он написал, что уезжает, мне было тяжело. В мае 2015 года я вылетела в Турцию. Я, уже по прибытии, сообщила ему свой номер телефона, и мы начали переписываться в "WhatsApp". Затем он признался, что его зовут Айрат и прислал свои настоящие фотки. Я там всё время плакала. 31 мая я и ещё одна женщина на автобусе из турецкой квартиры выехали ближе к турецко-сирийской границе. Потом нас задержали, посадили в автобус, похожий на грузовик, мне было очень страшно. У нас снимали отпечатки пальцев, никто из солдат, из этих пограничников даже не говорил по-английски, я только успела записать папин телефон. Из этой базы нас на два дня перевезли в ИВС, а затем в центр беженцев, куда ко мне приехал папа .

27 мая 2015 года Варвара Караулова втайне от родителей уехала в Турцию. После исчезновения девушки её родители обратились в полицию. Через несколько дней отец Карауловой выяснил, что дочь получила загранпаспорт в МИДе, после чего вылетела из аэропорта «Шереметьево» в Стамбул рейсом SU2132 .

4 июня 2015 года Караулова была задержана на турецко-сирийской границе в числе россиян, в том числе из Чечни и Дагестана, а также граждан Азербайджана, которые, как предполагают следователи, собирались примкнуть к "Исламскому государству".

После возвращения Караулова продолжила через мессенджер "WhatsApp" переписываться с Айратом Саматовым и хотела повторно выехать в Сирию . Впоследствии она объяснила это тем, что любила Саматова и писала ему, "чтобы поддержать общение" .

По словам отца Варвары Карауловой, девушка, вернувшись в Россию, находилась под контролем ФСБ и возобновила переписку по инициативе оперативников.

Уголовное дело

23 октября 2015 года в отношении Карауловой было возбуждено уголовное дело по обвинению в попытке участия в группировке "БАДР" в составе “Исламского государства” . 28 октября 2015 года суд избрал Карауловой меру пресечения в виде заключения под стражу.

При этом стало известно, что, вернувшись в Россию, Варвара Караулова сменила имя, назвавшись Александрой Ивановой. По словам родителей, это было сделано из-за чрезмерного внимания со стороны прессы с ведома спецслужб по рекомендации правоохранителей. Однако представители обвинения указывали на смену имени как на одно из приготовлений к новой попытке уехать в Сирию .

О своем аресте и допросе Караулова впоследствии рассказывала: "Следователь предложил провести допрос без адвоката. Но прежде, чем подписывать бумаги [следователь ФСБ Агузаров] Сергей Муратович сказал, что подождем адвоката. Но я ему говорила, что в документе написаны не совсем мои слова. Он сказал, что это короткий вариант. Затем он попросил меня признать вину, чтобы облегчить ситуацию. Я думала, что следователь понимал, что я не террористка, просто так сложились обстоятельства" . В суде Караулова отказалась от признательных показаний, данных на предварительном следствии .

Суд

Суд приступил к рассмотрению дела Варвары Карауловой 5 октября 2016 года. В ходе процесса Варвара своей вины не признала , но не отрицала того, что продолжала общаться с Саматовым и хотела вновь попытаться уехать в Сирию. Также Караулова призналась в том, что предупредила Саматова о слежке спецслужб за ним.

"Однажды у меня в голове был какой-то глюк и я зашла на свою страницу "VK" "Варя Караулова" и увидела там от Саматова много писем о том, что он переживает за меня, я его успокаивала. Тогда же я заметила, что от моего имени ему писали сотрудники ФСБ, я видела 4 сообщения", - рассказала Караулова в ходе одного из судебных заседаний .

Заключения психиатров, оглашенные на процессе Карауловой, были противоречивы . Согласно данным судебно-медицинской экспертизы, проведенной специалистами института имени Сербского, у девушки не было выявлено психических расстройств. В озвученном заключении врача больницы имени Алексеева говорилось о наличии у Карауловой шизотипического расстройства .

3 ноября 2016 года на вопрос гособвинителя о том, к какому течению в исламе себя относит Варвара, она ответила : "Я была, наверное, к шиитам относящаяся". Это заявление Варвары плохо согласуется с тем, что "Исламское государство", к попытке присоединения к которому ее обвиняют, является группировкой суннитского толка, воюющей против шиитского (алавитского) руководства Сирии.

9 ноября гособвинитель заявил, что психолого-лингвистическая экспертиза подтвердила намерение Карауловой уехать в Сирию . Сама Караулова также призналась суду, что она общалась с предполагаемым вербовщиком признанного террористическим "Исламского государства" по своей воле , а не по требованию сотрудников ФСБ.

17 ноября 2016 года, отвечая на вопрос судьи о своем отношении к исламу, Караулова сказала, что прекратила исповедовать ислам и читать намаз, когда разочаровалась в Саматове. "Я считаю, что я агностик и всю жизнь была агностиком, но ислам мне по-прежнему очень симпатичен", - сказала она.

26 апреля 2017 года Варвару Караулову этапировали в вологодскую колонию ИК №1.

В июле 2017 года в Европейский суд по правам человека поступила жалоба Варвары Карауловой, в которой говорится о многочисленных нарушениях во время предварительного следствия и о необоснованно жестоком приговоре.

В апреле 2019 года адвокаты направили прошение о УДО Карауловой. 16 апреля 2019 года Вологодский городской суд удовлетворил ходатайство об условно-досрочном освобождении Варвары Карауловой. Прокурор и администрация колонии возражали против УДО. Представитель колонии говорил, что осужденная характеризуется отрицательно, поскольку имеет непогашенные взыскания.

Согласно постановлению суда, Караулова после освобождения обязана ежемесячно являться на учет и не менять постоянное место жительства. В случае нарушения условий УДО она продолжит отбывать наказание.

27 апреля Варвара Караулова вышла из колонии. Ее встретил уполномоченный по правам человека Вологодской области Олег Димони. В сопровождении сотрудницы колонии они быстро проследовали в машину.

Примечания

1. Студентка МГУ Варвара Караулова: досье // АиФ. 05.06.2015.
2. Студентка МГУ Варвара Караулова: досье // АиФ. 05.06.2015.
3. Из показаний А. Ивановой в суде 17.11.2016.
4. Караулова подтвердила намерения учиться на курсах чтения Корана // Кавказский узел. 27.10.2016.
5. Варвара Караулова: «Папа, я ошиблась!» // Комсомольская правда. 19.06.2015.
6. Варвара Караулова: «Папа, я ошиблась!» // Комсомольская правда. 19.06.2015.
7. Караулова заявила о браке с боевиком // Кавказский узел. 25.10.2016.
8. Варвара Караулова: «Папа, я ошиблась!» // Комсомольская правда. 19.06.2015.
9. Караулова объяснила переписку в соцсетях об ИГ необходимостью поддержать разговор с женихом // Кавказский узел. 02.11.2016.
10. Из показаний А. Ивановой в суде 17.11.2016.
11. Варвара Караулова: «Папа, я ошиблась!» // Комсомольская правда. 19.06.2015.
12. Караулова в суде подтвердила намерение уехать из России // Кавказский узел. 04.11.2016.
13. Студентку МГУ, которая пыталась присоединиться к ИГИЛ, оставили под стражей // Первый канал. 10.11.2016; Варвара Караулова сменила имя по рекомендации правоохранителей // АиФ. 29.10.2015.
14. Караулова рассказала, что признала вину по просьбе следователя ФСБ // МК, 17.11.2016.
15. Из показаний А. Ивановой в суде 17.11.2016.
16. На процессе Карауловой оглашены противоречащие друг другу заключения психиатров // Кавказский узел. 01.11.2016.
17. Обвинение запросило для Варвары Карауловой пять лет колонии за связь с ИГ // Meduza, 08.12.2015.

1 августа 2016, 18:20

Расследование дела по обвинению студентки философского факультета МГУ Варвары Карауловой в подготовке к участию в террористической организации «Исламское государство» подходит к концу - осенью начнется судебный процесс. В эксклюзивном интервью из СИЗО «Лефортово» Варвара Караулова рассказала Зое Световой, что не собиралась быть террористкой, чем занимается в тюрьме и что будет делать, когда выйдет на свободу

- Прошло больше полугода, как вы находитесь в СИЗО «Лефортово». Что для вас самое трудное в заключении?

Самое трудное - нет возможности поговорить с родными, обнять, потрогать. Из бытовых - мало движения. Ощущение, что ты выброшен из жизни. Здесь даже покемонов не половить. Все ловят, а я даже не знаю, что это такое.

- Чем вы занимаетесь в тюрьме, что читаете, какие языки учите?

Постаралась для себя выбрать более-менее четкий распорядок дня, чтобы не тратить здесь время напрасно. Я ставлю на день определенные задачи по минимуму, которые я должна успеть сделать. Если не считать бытовых дел вроде стирки и уборки, то в основном я читаю. Читаю несколько книг параллельно, как художественного содержания, так и учебную литературу. В данный момент - «Историю государства Российского» Карамзина. Я читала в газете, что эскашники (арестованные сотрудники СК, которые также содержатся в СИЗО «Лефортово». - Открытая Россия) просили выдать им из библиотеки историческую литературу, а им Пикуля принесли. А я про себя думаю: «Вот где ваша историческая литература». Потом отдам им, в понедельник. Читаю также «Алису в стране чудес» на английском, «Теорию государства и права» Марченко. Из языков сейчас пытаюсь изучать иврит. Кроме того, стараюсь заниматься спортом - в основном, на прогулке.

- Как вы воспринимаете тюремный опыт?

Чтобы воспринять данную ситуацию как опыт, ее нужно до конца пережить. А так это не опыт, а реальность. Хотя, бесспорно, мне это помогло многое переосмыслить. Надеюсь, что смогу использовать это на благо.

Расследование вашего дела подходит к концу, скоро вы будете знакомиться с материалами, и суд не за горами. Насколько известно из СМИ, вы ехали в Сирию встречаться с человеком, которого полюбили по переписке, и не подозревали ничего плохого. Какова ваша позиция по делу?

Моя позиция по делу - донести правду. Сложно это сформулировать в паре фраз. Одно я могу сказать точно: террористом я становиться не собиралась, и сейчас меня ужасает и угнетает, что я будто бы имею отношение к жутким событиям. На тот момент весь негатив к ИГ воспринимался, как пропаганда.

Действительно, я думала, что там выйду замуж и буду жить под покровительством и заботой мужа. Тогда я представляла, что буду жить в стране, где главенствуют законы ислама. Но потом они начали совершать действия, не согласующиеся с идеями ислама, которыми они прикрываются. ИГ совершает трусливые подлые вылазки против тех, кто ничего им не сделал.

Вы действительно не разбирались в политике и не представляли, что едете туда, где идет страшная война? Это вас не пугало, или манило приключение?

Теперь я больше разбираюсь в политике, чем хотелось бы. Самостоятельно я политикой раньше интересовалась мало. Во многом полагалась не на факты, а на мнения других людей. Сейчас я с неким непониманием воспринимаю, как мне вообще пришло в голову ввязаться в такую авантюру, как я тогда могла доверять тем людям. Теперь у меня нет сомнений, что это было большой ошибкой. Я очень виновата перед своими родными, перед собой. Я постоянно прокручиваю в голове, когда бы я могла сказать себе «стоп». Были признаки, что я поступаю неправильно, но я на все закрывала глаза, поддавшись эмоциям и чувствам. Жалею, что в тот момент сделала неправильный выбор. Понимаю, что я сейчас не в самом лучшем положении, но моя жизнь сложилась гораздо лучше, чем могла бы для меня закончиться.

Когда вы вернулись в Москву, вы поняли, что совершили ошибку и решили начать новую жизнь. Объясните, почему решили поменять имя и фамилию?

Я решила сменить имя и фамилию после разговора с мамой. Мы подумали, что так будет проще начать все заново, вычеркнув эту историю из своей жизни. А моя фамилия и имя могли привлечь излишнее внимание. На тот момент я ощущала давление из-за огромного внимания СМИ, которые просто пугали меня. С новым именем и фамилией я себя не ассоциирую, но в какой-то момент мне это помогает абстрагироваться, то есть это происходит не со мной, а с некоей Сашей Ивановой. Поэтому сокамерницы обращаются ко мне именно так, по новому имени. Передачи приносят на имя Александры Ивановой, а Вари Карауловой в СИЗО нет. В дальнейшем я бы хотела вернуть свою настоящую фамилию и имя, вернуть, как говорят следователи и суд, «установочные данные».

- Когда вся эта история закончится, чем вы бы хотели заняться в жизни?

Мне бы хотелось воплотить в жизнь все то, что раньше я откладывала. Больше проводить времени с родными и близкими. В тюрьме я поняла, насколько ценно время. Хотелось бы делать что-то, что могло бы пойти на пользу другим людям. Это важно.

Ответы Варвара Караулова прислала из СИЗО «Лефортово».

Правообладатель иллюстрации RIA Novosti Image caption Суд приговорил Варвару Караулову к четырем с половиной годам лишения свободы в колонии общего режима

Варвара Караулова, признанная Московским окружным военным судом виновной в попытке присоединиться к эстремистской группировке "Исламское государство", выслушала приговор спокойно, как будто даже не удивившись.

Следующие три с лишним года - учитывая срок, проведенный в предварительном заключении, - бывшей студентке философского факультета МГУ придется провести в колонии общего режима.

Суд счел доказанным, что Караулова, официально сменившая имя на Александру Иванову, сознательно пыталась выехать на территорию Сирии, чтобы присоединиться к "Исламскому государству" и участвовать в его террористической деятельности.

Государственный обвинитель Михаил Резниченко выразил удовлетворение исходом дела.

А вот адвокаты Карауловой не скрывали своего разочарования и сразу же по окончании заседания объявили, что будут обжаловать приговор.

Через полчаса после завершения чтения приговора к журналистам вышли родители Варвары - Павел и Кира Карауловы.

Карауловы уже давно находятся в разводе, на заседания суда над их дочерью приходили со своими новыми супругами и - как казалось со стороны - между собой даже почти не общались. Однако после оглашения приговора они отвечали на вопросы вместе.

"У нас карательное государство"

Павел Караулов : Что я могу сказать? Мы проревелись и можем теперь говорить с вами. Для меня это не неожиданность, а просто абсурд. Я и сейчас не понимаю, что [был присужден] реальный срок.

У нас реально было желание помогать, выявлять, препятствовать. Кто еще, как не я, как не моя дочь могли все это [вербовку новых участников "Исламского государства" среди молодежи] если не остановить, то существенно затормозить. Ведь не все же понимают масштабов бедствия, которое происходит.

И Варя в своей яркой речи вчера об этом говорила. Что это не масштабы России, это масштабы всего мира. И сейчас на этом поставлен жирный черный крест.

Image caption Родители Варвары Карауловой не ожидали столь сурового приговора

Кира Караулова : Никто из этой цепочки, ни один человек не был ни найден, ни идентифицирован. Никто! Как они продолжали свою преступную деятельность, так и продолжают. Это просто никому не нужно.

У нас карательное государство, жестокое. Человек, на которого ссылался сегодня судья, свидетель, который рассказывал сказки про "Исламское государство" в угоду следствию и которому дали четыре года за боевые действия на стороне "Исламского государства" и "Джабхад Ан-Нусры", который был командиром разведывательной группы, который приехал в нашу страну по поддельным документам для осуществления террористическаой деятельности - так этому человеку дали [только] четыре года!

Павел Караулов : Два важных момента. Во всем мире действует иммунитет на свидетелей. Когда мы вернулись, все официальные лица, включая [прежнего представителя Следственного комитета Владимира] Маркина, сказали, что Варя - свидетель. Как сейчас выяснилось, иммунитета у нас не было.

Наверное, это и моя ошибка, что мы никаких документов не подписывали, желая всячески сотрудничать и всячески поощряя действия сотрудников, в частности Федеральной службы безопасности.

А самое главное: на чем базируется сегодняшнее обвинение, - это фактически самооговор. Самооговор под воздействием следователя, о чем было совершенно четко сказано.

Поймите, что во всем мире, в нашей стране тоже, такого рода самооговор, который происходит без видео- и аудиозаписи, а ее нет, его нельзя принимать во внимание, это противочеловечно.

Да, она, несмотря на свои, казалось бы, двадцать лет, была ребенком. Ей было очень тяжело. Попав в такие условия, стараясь - как это ни печально звучит - угодить следствию, она следовала тому, что ей говорили взрослые. А одуматься ей удалось только тогда, когда в дело вступили адвокаты, когда постепенно, через полгода, она стала им доверять. Тогда она начала давать правдивые показания. А сегодня в суде этим правдивым показаниям - грош цена.

Кира Караулова : Все наши показания и показания Вари были поставлены под сомнение. Показания следователя, сотрудников ФСБ, эксперта, являющегося кадровым сотрудником ФСБ, не ставились почему-то под сомнение. То есть наши показания предвзятые, у них показания кристально честные - поразительная логика.

Павел Караулов : Я всячески содействовал тому, чтобы ФСБ знало о каждом нашем шаге, о каждом нашем действии. Я делал все и уговаривал свою дочь о том, чтобы всячески содействовать этому. Я считал, что это надо не только прекратить, наказать, искоренить. Не могут наши дети страдать, даже если их родители делают ошибку.

Конечно, я сделал ошибку. Но получается, что я сделал ошибку, обратившись к тому, кто должен обеспечивать нашу безопасность.

"Такой степени несправедливости мы не ожидали"

Кира Караулова : Я хочу еще добавить, что в основу обвинительного заключения не попало ни одного реального факта. Кроме как существование самой переписки. Все остальное было интерпретировано так, как удобно следствию.

Павел Караулов : Один простой момент. Сегодня тоже об этом говорилось: что есть якобы человек, который не установлен, не вызывался ни во время следствия, ни во время суда. Мы не знаем, ни кто он такой, ни какими идентификационными данными он обладает, и действительно, есть ли он на самом деле.

И еще очень важный момент, который почему-то сегодня не прозвучал. Варя, при содействии сотрудников вовлеченная в общение, она опять становилась жертвой этого общения. И за месяц до того, как ее забрали в СИЗО, она прекратила всяческое общение. А в статье 205 написано, что если человек добровольно прекращает приготовление, он освобождается от ответственности.

Это все реально произошло, это невозможно не видеть. Нет ни одного письма, ни одного СМС, ни одного звонка, ни одного сообщения, которое после середины сентября Варя бы написала".

Кира Караулова : При том что на нее пытались выйти и неизвестно, кто это был. Сам ли Саматов [человек, под влиянием которого Варвара Караулова приняла ислам и решила сбежать в ИГ], или сотрудники ФСБ пытались ее спровоцировать обратно. Так как они [сотрудники ФСБ] трусливо отползли, у меня закрадывается мысль, может это была чистой воды провокация?

Это урок для наших людей. Любой человек может встать на ее место. Потому что кто-то решит, что вы думаете так, а не иначе. И интерпретирует ваши слова или письмо так, как считает нужным.

Павел Караулов : Такой степени несправедливости мы не ожидали. Тем не менее, уже есть очевидные для Европейского суда по правам человека факты, задокументированные, обращение принято. Единственное, там достаточно долгий срок рассмотрения, но я уверен в том, какое заключение примет ЕСПЧ в любом случае.

Я говорил с теми родителями, которые обращаются ко мне за помощью, находясь в ситуации или близкой, или предшествующей той, в которой мы оказались. Есть простые совершенно вещи: не стесняйтесь говорить со своими детьми, задавайте им вопросы, старайтесь участвовать в их жизни.

"Бросила семью и даже любимую собаку"

Суд пришел к заключению, что Иванова придерживалась крайне радикальных взглядов на ислам и оправдывала ведение так называемой священной войны - джихада.

Согласно приговору, Караулова осознавала, что собирается принять участие в деятельности террористической организации, а после возвращения в Россию оправдывала деятельность "Исламского государства" и вынашивала планы повторного выезда в ИГ.

Тем самым, по мнению суда, она совершила преступление, которое квалифицируется в Уголовном кодексе как приготовление к участию в деятельности террористической организации.

Правообладатель иллюстрации RIA Novosti Image caption По словам девушки, ее любовь к вербовщику ИГ была больной и неадекватной

Накануне Варвара Караулова, выступая с последним словом в суде, назвала свое поведение подростковым бунтом и у своих родных и у спецслужб.

Она также отметила, что не проходила никакой подготовки к вступлению в ряды ИГ.

При этом девушка признала, что у нее были романтические чувства к боевику "Исламского государства" по фамилии Саматов, но подчеркнула, что "любовь была больной и неадекватной".

По мнению гособвинения, Караулова сознательно хотела присоединиться к джихадистам ИГ, для чего бросила семью и даже любимую собаку и уехала в Турцию, чтобы затем перейти границу и оказаться в Сирии.

Адвокаты Илья Новиков, Гаджи Алиев и Сергей Бадамшин пытались убедить суд в полной невиновности их подзащитной.

Караулова не признает вину. Попытку сбежать в Сирию она объясняла тем, что влюбилась в одного из вербовщиков, с которым познакомилась в социальных сетях.

Варвара Караулова пропала в мае 2015 года. Вскоре выяснилось, что она тайно улетела в Турцию и была там задержана при попытке перехода через границу с Сирией. Из Турции она была депортирована на родину, где попала под наблюдение ФСБ.

В октябре Караулова из МГУ имени Ломоносова.

Журналист «Медузы» Евгений Берг поговорил с Павлом Карауловым.

- Вы принесли с собой бумаги - это шпаргалки?

Просто выписываю важные моменты по делу. Каждый день к ним обращаюсь, обновляю, правлю. Это тезисы, которые важны, чтобы понять - обвинение рассыплется рано или поздно.

- Какие были первые ощущения, когда вы услышали приговор?

Для меня это величайшая трагедия. То, чего не может быть. Подростковые ошибки, депрессивное состояние - ни в одной стране уголовную ответственность за это не назначали.

- Что вы сейчас намерены делать?

Адвокаты подали апелляционную жалобу в Верховный суд. Мы с самого начала настаивали, что обвинение ни на чем не основано. Следствие ведется, чтобы уйти от предположений и апеллировать к уликам, фактам, свидетелям - но здесь ничего из этого нет. Часть свидетелей обвинения Варю даже никогда не видели и не были [с ней] знакомы. А среди других свидетелей были два следователя по делу, хотя в Уголовно-процессуальном кодексе сказано, что это невозможно.

Я рассчитываю на разумность Верховного суда. Адвокаты отметили, что Московский окружной военный суд не принял во внимание решениеПленума Верховного суда. Оно появилось недавно, 3 ноября 2016 года, там очень четко написано, что такое террористические действия.

- Там говорится, что это либо пропаганда терроризма, либо участие в самих террористических действиях.

Верно. Должно быть одобрение терроризма подсудимым. А с точки зрения суда, Варя не сказала, что ей не нравится терроризм - и таким образом его одобрила.

- Адвокаты делают прогнозы по поводу обжалования?

Прогнозы в данном случае неблагодарная тема. Но у меня высокая уверенность, что все это рассыплется на уровне Европейского суда по правам человека.

- Когда для вас началась эта история?

Вечером 27 мая 2015 года. В тот день Варя сказала матери, что будет у меня. Мы разведены. Варя живет с матерью, но и с моей семьей проводит время. В 23:30 звонит бывшая супруга: «Ты не знаешь, где Варя?» Говорит, что ее дома нет, хотя, как правило, Варя была не позже девяти вечера. Но главное, первый раз она не погуляла вечером с собакой.

- Она могла быть с друзьями.

Практически все ее время занимали спорт, учеба в МГУ и собака. В школе у нее была отличная компания. Но потом она поступила в МГУ, на философский факультет - семь девочек и один мальчик в группе. Со школьными товарищами дистанция нарастала, и со временем друзей-то практически и не осталось. Варя все больше времени проводила в интернете.

- Молодого человека тоже не было?

Вообще, я стеснялся, не задавал такие вопросы. По поводу друзей спрашивал, а по поводу мальчиков напрямую - нет. Хотя какие-то мысли закрадывались… Я еще много времени на работе проводил, в общем, недоработка. Первая влюбленность была по переписке в интернете, как потом уже выяснилось. Ее подруги рассказали.

- Как вы ее искали?

В ту же ночь мы с бывшей супругой поехали писать заявление в полицию. Потом я два дня провел в поисках в Москве. Всех, кого мог, подключил. На следующий день я был в центральной приемной ФСБ, писал заявление. Была пятница, принимать не хотели, но я, честно говоря, немножко вспылил, и все-таки приняли.

- Зачем в ФСБ? Заявления в полицию было недостаточно?

Оно уже везде было: прокуратура, МВД. Все, что я обзванивал в первую очередь - госпитали и прочее, - там ее не было. Надо было расширять круг поисков, и я это делал. Подключая всех, кого знаю.

- Из правоохранительных органов?

Всех, кого я знаю - из разных областей. МИД, «Аэрофлот», Интерпол - все, кому я мог закинуть эту информацию.

- Откуда у вас такой круг общения?

Я в жизни работал на разных должностях, жил за границей, знаком со многими людьми. Участвовал в крупных государственных проектах - по информационным технологиям, инженерным технологиях. Работал в области финансов, чуть-чуть в банковском деле. В общем, широкий спектр.

- Связи как-то помогли?

Я получил информацию, что Варе выдали заграничный паспорт в МИДе, и она вылетела в Стамбул. От наших служб безопасности я это узнал дня через три. Дальше стал распространять информацию через социальные сети.

- Объявление о пропаже дочери (сейчас удалено - прим. «Медузы» ) набрало какое-то гигантское количество перепостов.

20 тысяч, кажется, в первые два дня. Резонанс был очень широкий. В первый день мне пришло звонков 15, а на третий уже за две сотни. Телефон не смолкал - SMS, вотсап, фейсбук, email. Писали из Испании, Португалии, Англии, Франции, Скандинавии, СНГ. Советовали, помогали, говорили, что сейчас реально ведется широкая вербовка в Сирию, страны Средней Азии, все это происходит через Турцию. На второй день активизировалась пресса.

- То есть поднять шум - это был осознанный шаг?

Да. Чтобы собрать информацию и, основываясь на ней, попытаться выстроить логику дальнейших поступков.

- Что было на третий день поисков?

К тому времени я собрал уже много информации. Через штаб-квартиру в Лионе удалось открыть дело в Интерполе. Мне говорили: «Тебе ничего не добиться, пока ты не будешь на месте. Никто о твоей дочери не побеспокоится, срочно лети в Турцию». В ФСБ меня, естественно, отговаривали от поездки. Тогда я спросил: «Вы сами-то полетите? Вы что-то будете делать?» Ну, ответ сам собой напрашивался, и тогда я сказал, что буду спасать свою дочь сам. Взял билет на 2 июня; помню, что в обед давал интервью НТВ, и мне приходит подтверждение на рейс. Они спрашивают: «Может, мы тоже полетим?» Я: «Да, пожалуйста».

- А вы телевизор тогда часто смотрели?

Если честно, я очень далек от телевизора, плохо себе представляю, что такое Первый канал или НТВ. Только в последнее время начал понимать, что есть какая-то разница.

- Тем же вечером вы вылетели в Стамбул?

Да, если я правильно помню. При этом сотрудники ФСБ предупредили, что это опасно для жизни. Меня, естественно, это совершенно не интересовало. Я это говорю не для того, чтобы набрать очков, а потому из истории нашей семьи люди все-таки должны извлекать уроки. Мне до сих пор звонки приходят, люди спрашивают, что делать.

- Что делать, если ребенка завербовали?

Если дочь, например, начала переодеваться [в мусульманскую одежду], перестала есть - и так далее… Если вы думаете, что этих случаев единицы - нет, их тысячи.

- Случаев вербовки молодых девушек?

Да. Вербовка через любовь, привязанность, как в какой-нибудь деструктивной секте. Это происходит и в южных республиках России, и в Москве. Спецслужбы это не отрицают - порядка 2800 человек было завербовано в 2016 году (в «Перечне террористов и экстремистов (действующих)» Росфинмониторинга на 29 декабря 2016 года было 6899 человек - на 2,5 тысячи больше, чем годом ранее - прим. «Медузы» ). Это те, про кого у них есть информация.

- Как вы искали Варвару в Турции?

Первым делом я пытался в аэропорту узнать, проходила ли Варя паспортный контроль. Было трудновато без турецкого языка. Помогал чуть-чуть гугл-переводчик, но не сильно. А по-английски они знали по два-три слова. У меня были с собой бумаги на турецком с описанием моей истории, особые приметы Вари - спасибо сотрудникам турецкого посольства в Москве, помогли составить. Всю ночь продолжалась какая-то суета, но в итоге помощи в аэропорту я не получил. Утром 3 июня я приехал во Дворец правосудия в Стамбуле - у них там концентрируются силовики. Мне удалось чудесным образом попасть к верховному прокурору страны и обратиться к нему как к отцу.

- Прямо лично обратиться?

Да, лично, у него в кабинете.

- Так запросто к нему прошли?

Естественно, там кордоны на пути к нему стоят. Но люди, как ни странно, вошли в мое положение, и по-английски понимали. В общем, мне удалось попасть. Прокурор выслушал, поддержал меня и инициировал расследование. Позже от оперативников я получил видеозапись прилета Вари. У них очень развита сеть видеонаблюдения и можно было отследить прохождение паспортного контроля, выход из аэропорта, машину, на которой она уехала. Но, к сожалению, машины менялись, и мы ее потеряли.

Затем обратился в консульство России в Стамбуле. Консул отнесся с пониманием, сразу же принял, дал рекомендации, как продолжать поиск, но аккуратно намекнул, что над делом уже работают профессионалы. Мол, чем-то конкретным не помогу, но если что - звони, вот мой личный телефон. Это, на самом деле, очень много, я реально благодарен за это.

В Турции очень многие люди на меня выходили, журналисты сразу начали преследовать. Я был не против: в этот же день на телевидении вышла какая-то передача, возник резонанс. Люди буквально на улице подходили, подбадривали. Звонили, предлагали услуги переводчика. Мнение общественности было совершенно однозначным: девочке надо помочь, а этих, как их называют, «шайтанов» - наказать. Мне знакомые и друзья сказали, в каких районах можно искать Варю. Я стал ездить по этим местам, пытаться говорить с муллами, с представителями общин, просто с людьми.

- Просто подходили с фотографией Вари?

Да. У меня были эти распечатки с информацией, показывал их, говорил, что за беда, кто я такой. Отношение было в основном положительное за парой исключений.

- Сколько мест вы обошли?

Практически все, что я планировал; расстояния большие - город гигантский, а районы были на окраинах. Поездок шесть по три часа минимум. Три дня с утра до вечера был занят только этим. К сожалению, прямым успехом все эти усилия не завершились.

- После этих трех дней не появилось отчаяние?

Понятно, что ощущения по синусоиде были. То тебя обнадеживают, появляется волна, а потом сменяется разочарованием, потому что приезжаешь в очередной район, и надежды не оправдываются. Но отчаяния, желания все бросить не было. Я знал, что я уеду домой только с Варей.

- Как удалось ее найти?

Мне позвонил консул и сказал, что в одной из задержанных девушек в пригороде Килиса (город на границе с Сирией - прим. «Медузы» ) миграционной службой Турции опознана Варвара Караулова. Я в тот момент чуть сознание не потерял. Это было глубочайшее переживание, но столь позитивное, что даже есть захотелось. Ее перевезли в город Батман, в лагерь миграционной службы, это 300 километров от Килиса. На следующий день я туда вылетел. 8 июня в Батмане через знакомых я попал к местному начальнику миграционной службы. Он разрешил встретиться с Варей.

- Как она выглядела, когда вы ее увидели?

На ней был длинный светло-коричневый балахон и черный платок - для меня очень неожиданно, но я подумал - здесь, наверное, так все ходят. Мы там как обнялись, так пять минут и простояли. Поговорить не получилось — слезы душили. Единственное, что я услышал: «Папа, я ошиблась». И еще она попросила купить фрукты и игрушки детям - там были женщины, которых задержали с маленькими детьми.

- Как вы выезжали из Турции?

У Вари пропал загранпаспорт. Она отдала его проводнику группы девушек [которая должна была перейти турецко-сирийскую границу], и в момент задержания миграционной службой он убежал со всеми документами. Один из знакомых дал мне телефон [посла России в Турции] Андрея Карлова (убит в Анкаре 19 декабря 2016 года - прим. «Медузы» ). Добрый, чуткий человек, который очень нам помог. Благодаря ему мы вылетели в Стамбул.

В Стамбуле нас встретили сотрудники консульства и рой журналистов. Для Вари это было тяжело, она была истощена, передвигалась с трудом, была в жуткой депрессии. Говорила, что боится ехать в Россию - те, с кем она находилась в миграционном лагере, сказали, что ей светит срок. А я ответил: «Ты же видишь, сотрудники ФСБ пишут, что никаких уголовных дел не заведено, прилетайте». В Турции я постоянно был с ними в переписке, информировал, что мы делаем, какими рейсами летим, потому что считал, что эти люди нас поддерживали, оказывали помощь.

Да, к трапу подали затонированный микроавтобус без номеров, там восемь человек. Нас ждали уже порядка 300 журналистов, мы выехали через другие ворота, но все равно за нами следовал эскорт из нескольких автомобилей. В профессионализме водителям ФСБ не откажешь - часа через полтора мы оторвались от СМИ.

- Варя вам рассказывала что-нибудь?

В Турции два дня ушло на оформление всех документов, мы не виделись. А в самолете… Варя находилась в таком состоянии, что почти не могла общаться, все время плакала и спала. Я не посчитал нужным ее расспрашивать. Потом уже сотрудники Московского НИИ психиатрии объяснили, что депрессия - это заболевание, его надо лечить, в том числе, медикаментозно.

В России мы переехали к знакомым - по просьбе ФСБ. Сотрудники первые дни по четыре-пять часов беседовали с Варей (сторона обвинения на суде отрицала, что ФСБ работала с Карауловой после ее возвращения - прим «Медузы» ). Я теперь понимаю, что это была моя глубочайшая ошибка.

- Зачем вы вообще дали сотрудникам спецслужб общаться с дочерью в состоянии клинической депрессии?

Это была ошибка. Было гигантское желание наказать этого «шайтана» [с которым переписывалась Варя]. Потому что нельзя, неправильно так поступать с людьми, тем более с девочкой, которая ничего об этой жизни не знает. Я слишком доверился, думал, что с нами работают лучшие профессионалы России - они же зла не хотят.

- Варвара как отнеслась к этой работе?

Она шла навстречу, говорила даже больше, чем ее спрашивали.

- Так она рассказала вам, почему решила отправиться в ИГ?

Ключевую роль сыграла болезненная любовь. Началось все, когда ей было 15 лет, в 2010-м. Варя интересовалась футболом, болела за ЦСКА - ходила на матчи, обожала [вратаря ЦСКА Игоря] Акинфеева, у нее даже его огромный портрет висел. Потом начала общаться в интернете с неким Владом. Первое время они говорили на общие темы, а потом постепенно стали возникать темы культуры, справедливости, правильного государственного устройства. На фоне вариного дефицита общения появилась дружба, потом - влюбленность, потребность физической близости. Это пришло к прямым объяснениям в любви, к желанию выйти замуж.

А параллельно Влад обсуждал с ней ислам, полный прекрасных возможностей мусульманский мир, где преклоняются перед женщинами, а негативные моменты, которые есть в России, уже преодолены. И было умелое манипулирование, качели - то «люблю, не могу», то «ненавижу».

Влад резко пропадал - и пропадал он сознательно. Ты общаешься-общаешься, для тебя это становится потребностью, и тут - хлоп, и все обрывается.

- Вы разве не замечали, как у Варвары резко меняется настроение?

Были моменты, когда она ходила подавленная, грустная, но говорила, что просто очень устала - учеба, сессия, курсовая. Казалось невежливым копать глубже. Хотя сейчас понимаю, что не надо было стесняться; нужно говорить со своими детьми, задавать вопросы, не откладывать на потом - может быть попросту поздно.

- Но в итоге же ваша дочь поехала не к Владу, а к другому человеку?

Да, когда Влад в очередной раз исчез, она по наущению женщин из группы «Мусульманка» (паблик «ВКонтакте», посвященный вопросам ислама - прим. «Медузы» ) в пику своему возлюбленному вышла по скайпу замуж за другого мужчину - кстати, не имеющего отношения к ИГИЛ. Так и возник этот Абдул Хаким, от него и пришли деньги на билет в Стамбул.

Варя все бросает, решает - назло маме отморожу уши - и улетает. Только в Стамбуле она начинает осознавать, что золотыми хоромами там не пахнет. И в суде она говорила тоже, что, когда она очутилась в стамбульской квартире, в стесненных условиях с несколькими женщинами - у нее начали глаза открываться, а уж когда она попала в Килис - тем более.

Она не пересекала. Их задержали вблизи границы. Документов не было, и всех отправили в миграционный лагерь.

- Он тогда шла к Абдулу Хакиму?

Она шла к Владу - он в очередной раз объявился, когда она была в Стамбуле. Сказал, что на самом деле он не Влад, а Айрат Саматов, что якобы он ее так проверял, а теперь убедился, что это настоящая любовь до гроба. Про этого Влада-Айрата мы так ничего и не знаем. Его не вызывали в суд, никто не делал запрос в МВД Сирии, мы не знаем даже, один ли человек скрывается под этим именем.

- Почему у вербовщиков получилось вытащить Варю в Турцию?

Я думаю, по двум причинам. Во-первых, это действительно умелые люди. Вторая причина - все происходило на фоне особого психологического состояния дочери. С одной стороны, пубертатный период, как это сказали в НИИ психиатрии, с другой - практически полное отсутствие реального общения со сверстниками, в том числе, с мальчиками.

- Адвокат Сергей Бадамшин на прениях в суде настаивал, что сыграл роль и ваш развод.

Да, безусловно, это общий фон. Самые счастливые годы у Вари были в Америке, когда мы жили семьей. Она, скорее всего, попыталась их воспроизвести. Мы расстались, когда она пошла в первый класс.

- В чем заключалась общение Вари с ФСБ, когда вы вернулись из Турции?

Варя им предоставила пароли, логины, рассказала об аккаунтах, с которыми переписывалась. Они же ни о чем не знали. Знали, что есть Варя Караулова, и у нее на странице этот самый Клаус Клаус (ник, под которым был активен «ВКонтакте» Влад, он же Айрат Саматов - прим. «Медузы» ). Она сама рассказала им все подробности. И потом все это оказалось в обвинении, просто нонсенс какой-то.

- Как часто приходили сотрудники ФСБ? Как они общались?

Поначалу это было крайне плотно. Оперативная работа сводилась к «радиоигре», как это раньше называли (радиоигра - передача дезинформации противнику через двойного агента - прим. «Медузы» ), Варя переписывалась с Владом-Айратом. Сотрудники забрали все гаджеты у Вари - ноутбук, смартфон, планшет - и оснастили их соответствующими средствами. Я сам потом их забирал (обвинение на суде отрицало факты о радиоигре и оснащении гаждетов - прим. «Медузы» ).

Кстати, вопросом задаешься - если у вас такая замечательная техническая база, что вы не прослушивали и телефон вербовщика тоже? Это же элементарно делается. С помощью вирусной программы получаешь доступ к камере на телефону, видишь, что он делает, что вокруг, с помощью GPS определяешь координаты.

- Вы у сотрудников тогда это спрашивали?

Нет, я думал, что со мной работают суперпрофессионалы, а я-то что? Дилетант.

- Варя в тот период начала поправляться?

Нет, мы начали понимать, что ребенок не выходит из депрессии. Плохо ест, мало спит, плачет. Александр Полуэктов сказал, что у него в психиатрической клинике имени Алексеева есть связи (Полуэктов - сотрудник ФСБ; по словам родителей Карауловой, это он проводил с ней оперативную работу после возвращения из Турции; на суде он был допрошен в закрытом режиме; «Московский комсомолец» называл его «сотрудником, разоблачившим Караулову» - прим. «Медузы» ).

- Варвара не была против?

Нет, она видела, что мы [с ее мамой] тоже не веселились круглые сутки, находились в довольно нелицеприятном состоянии. Она согласилась. Мы-то думали, что сейчас встретимся с профессионалами, они посмотрят, тесты пройдут, дадут нам рекомендации. В результате, пока мы ждали в коридоре, Варю чуть ли не насильно госпитализировали в другой корпус (на суде выяснилось, что в клинике Карауловой поставили диагноз «шизопатическое расстройство»; позже он был опровергнут врачами института Сербского - прим. «Медузы» ). В тот же день мы ее забрали, и договорились с НИИ психиатрии. Там она две недели лежала в палате.

Сейчас я понимаю, что этого было крайне недостаточно. Но прогресс был налицо, мы посчитали возможным ее забрать. Хотя бы с точки зрения медикаментозного лечения никаких перерывов не было. Мы просто думали - зачем в стационаре? Лето же, можно на дачу, на велосипедах куда-нибудь.

- Кстати, вы хотели отправиться в Белоруссию кататься на велосипедах, но ФСБ было против.

Да, это так.

- Вы ведь все согласовывали с ними.

Да, каждый шаг (на суде обвинение это отрицало - прим. «Медузы» ). Вот она ложится в больницу, вот мы ее забираем: «Что вы думаете? Нет ли возражений?» Общение было нормальным! Просто реально есть уроды в любой семье. Как там будут эти звездочки у них на погонах смотреться, я не знаю.

- Когда Варя поменяла имя?

Это уже в конце августа, мы выписались, Варя жила с матерью, в квартире, где она прописана. Ажиотаж в СМИ вокруг нее был крайне высокий. Человек выходит с утра погулять с собакой, а из кустов - камера. Ее мама предложила взять имя прабабушки Вари - Александра Иванова. Чтобы с работой легче было и общественное мнение немного остудить.

В августе они вдвоем ездили в паспортный стол. То, что сейчас это стало пунктом обвинения, - это анекдот. Якобы Варя готовилась к преступлению путем смены имени! Как она могла готовиться? Она по России передвигаться не могла, не то что ехать в Сирию. Я просто не понимаю, как судья такого высокого уровня мог столь простые вещи не заметить.

- У вас решения российских судов вызывают удивление?

В этом случае - да. Хотя, в том же Лефортовском суде заседания о продлении Варе ареста начинались только после того, как следователь зайдет в комнату к судье… На пятый или шестой раз я уже понял, что к чему. Хотя адвокаты сразу предупреждали.

- И вы им не верили?

В Штатах мне постоянно удавалось оспаривать протоколы о нарушении ПДД, если у меня были разумные доводы. Я не думал, что по-другому может быть. Третья власть все-таки. Я был уверен, что судья Московского окружного военного суда не оставит без внимания объективные моменты. Уж ЕСПЧ их точно не оставит, в конце концов.

- До ЕСПЧ еще нужно дойти.

В том-то и дело. Я все же надеюсь на Верховный суд.

- Варя попросила в какой-то момент прекратить «радиоигру»?

Да. Она понимает - ну, урод конченый! - а с привязанностью ничего не может поделать. Типичный стокгольмский синдром. В середине сентября говорит: «Мама, папа, я больше не могу, меня сейчас опять затянет, а я хочу учиться и работать». У нее остался только кнопочный телефон, без вотсапа, без интернета, без всего. Никакого общения [с Владом-Айратом] с тех пор не было.

- Когда ее пришли задерживать?

В шесть утра, это было 27 октября. Больше десяти человек. И группа НТВ еще была. А мы только начали выкарабкиваться - началась учеба, наконец-то мир засиял новыми красками, ушел этот урод из нашей жизни. И тут происходит такое. Я думал, что это недоразумение, если честно. Может, кто-то ошибся. У меня поначалу мысли не возникло, что за этим может последовать арест. Потому реально вообще не за что.

- В следующий раз вы когда дочь увидели?

Только в апелляционной инстанции в ноябре, там видеоконференция была с СИЗО. Суд в Лефортово [где выбирали меру пресечения] состоялся без нашего участия. Адвокат по назначению позвонил за час суда. Все-таки по Москве за час до Лефортово доехать не получается.

- Почему вы сразу не наняли адвоката по соглашению?

До суда не было ничего предъявлено. Даже не понятно было, о чем идет речь. Может, ее в программу защиты свидетелей включили, куда-то увезли и от кого-то охраняют. Но осознание пришло быстро, на следующий день прошел суд, появилось обвинение.

Вы подняли такой шум, чтобы вытащить дочь из другой страны. Неужели здесь тоже нельзя было подключить ваши знакомства?

Какие-то разговоры были, естественно… Но мне говорили, что она все-таки не очень правильно себя вела, и нужна некая профилактика. В том числе, чтобы другим было понятно.

- И о масштабе проблемы вы тогда не могли предположить?

Так же, как когда у нас забирали гаджеты. «Забирать или все-таки вам оставить?» - «Точно не знаем, давайте мы денек посмотрим, там же все равно ничего нет, потом заберете». Наивно я слишком себя повел, наверное.

Хорошо, а позже, в декабре, когда адвокатов уже месяц не пускали в СИЗО, может, все-таки вы могли задействовать связи?

Уже стало сложно.

- Сложно?

Как я понимаю, решение было принято на достаточно высоком уровне. Не знаю, почему и зачем. Естественно, я что-то пытался делать, но, как видите, безуспешно. Потом выяснилось, в первый месяц после задержания самое трагичное и происходило.

- Вы имеете в виду, когда она давала признательные показания?

Да. Ее изолируют, грозят - ты что, хочешь 20 лет получить? Говорят - я тебе желаю добра, мы здесь, чтобы наказать плохих людей - поэтому подпиши эту бумагу. А скоро и твой адвокат по назначению подъедет, он тоже отличный парень и хочет тебе добра. Многие после такого не подписали бы? Она хотела сделать, чтобы следователь ее уважал. Такой синдром отличницы. Информационный фон потом изменился. СМИ зацепились слова прокурора про самоподрыв - меня они шокировали (прокурор Михаил Резниченко в суде настаивал, что после вступления в ИГ Караулова могла совершить самоподрыв в одной из стран Европы или России - прим. «Медузы» ).

- Может, не стоило поднимать такой шум в мае 2015 года? Возможно, и дочь осталась бы на свободе.

Я абсолютно не жалею о том, что сделал. И я, и Варя - мы понимаем, как близко она была к аду, когда я ее вытащил. Радостно то, что она жива, здорова, у нее больше нет болезненной зависимости. И на мир она смотрит другими глазами. Если бы не тот шум в мае, последствия могли быть более драматичными.

- Что сейчас она собирается делать?

В первую очередь, конечно, продолжать борьбу. Вместе с этим - она дальше учится, освоила недавно идиш, читает учебник по латыни, лекции по физике, художественную литературу, старается заниматься спортом, хотя в СИЗО возможности крайне ограничены.

Сегодня , кстати, у меня счастливый день: впервые с момента задержания нам дали поговорить - пять минут по телефону. В суде-то общаться было нельзя. Варя звучит совсем по-другому. Конечно, последние события ее ужасно расстроили, есть и депрессия, но тем не менее, она уже гораздо взрослее и серьезнее.