Почему господь забирает лучших. Почему бог дает жизнь и ее забирает

«У меня был один хороший знакомый молодой человек. Он был всегда радушен к окружающим. Добрый, отзывчивый – душа компании. Много читал, подавал большие надежды… У него была работа, которая была скорее даже призванием, чем просто работой, красивая девушка, много друзей. В будущем, он вполне мог стать хорошим священником. А потом он умер. Несчастный случай – внезапная смерть. Мы не могли поверить в его смерть. Не хотели верить. Это было больно, обидно и страшно. Ничего уже нельзя было поделать, поздно было что-то Кому-то обещать за его жизнь. Парня отпели и похоронили. Прошло уже около двух лет, а все еще мы задаемся вопросом: почему он? Почему так рано? Он столько мог сделать…»
Это невыдуманная история. Подобные трагедии случаются в жизни многих из нас. И каждый раз мы спрашиваем: почему так рано? Почему именно он? Почему Бог так рано забирает хороших людей?!
Нужно помнить, что Господь любит и заботится о каждом человеке: «Не две ли малые птицы продаются за ассарий? И ни одна из них не упадет на землю без воли Отца вашего; у вас же и волосы на голове все сочтены» (Мф. 10, 29-30). Ничто в этом мире не произойдет без Его воли или попущения. Да, в мире есть зло. Но не Бог его причина. Люди сами, свободно предпочли земные похоти, отказавшись от полноты божественной любви. Зло попускается в этом мире, потому что иначе, пришлось бы заковать людей в оковы и полностью обездвижить. Но не только от рук злодеев погибают добрые люди. Смерть в катастрофах, стихийных бедствиях, эпидемиях и прочих природных катаклизмах ничуть не легче смерти от ножей бандитов. Но и в этом мы не можем винить Бога – причиной катаклизмов опять же, является грехопадение первых людей. В момент отречения человека от Бога весь мир изменился. Писание говорит: «Завистью диавола вошла в мир смерть». (Прем. 2:24)
Но почему Бог допускает столь ужасное зло? Почему не может сохранить наших близких? Мы должны верить, что Господь не бездействует, но промышляет о нас в каждый момент нашей жизни. Особенно тогда, когда мы страдаем, терпим несчастья и скорбь. «Пространный катехизис» святителя Филарета (Дроздова) определяет Промысел Божий как «непрестанное действие всемогущества, премудрости и благости Божией, которым Бог сохраняет бытие и силы тварей, направляет их к благим целям, всякому добру вспомоществует, а возникающее через удаление от добра зло пресекает, или исправляет и обращает к добрым последствиям».
Это очень важные слова. Все зло, которое Господь попускает в этот мир, Он «обращает к добрым последствиям»! Все! Включая смерть.
Мы боимся смерти, потому что не можем опытно проверить, что находится за ее гранью. Множество чудес и свидетельств, к сожалению, не убеждают нас в том, что за гранью смерти жизнь человека не кончается. Его личность остается и сохраняется Богом в ожидании грядущего дня Воскресения. Предсмертное испытание веры – есть самое серьезное испытание в конце жизни почти каждого человека. Не испугаться мнимого забвения, но продолжать верить в то, что вот-вот ты встретишься с Самим Творцом…
Мы ненавидим смерть, потому что человек после нее исчезает из нашей жизни. Мы уже не можем с ним встретиться, пообщаться, вместе что-либо сделать… Но в своем горе мы не должны забывать слов Священного Писания: «Мужи благочестивые восхищаются от земли, и никто не помыслит, что праведник восхищается от зла». (Ис. 57, 1). Иногда, Господь через смерть тела уберегает человека от грехов, убивающих вечную душу.
Есть ответ на вопрос «зачем?». И мы должны найти мужество его принять. Великий старей XIX века, преподобный Амвросий Оптинский сказал: «Господь долготерпит. Он тогда только прекращает жизнь человека, когда видит его готовым к переходу в вечность, или же когда не видит никакой надежды на его исправление». Это мнение подтверждаются и многими другими святыми подвижниками.
В момент трагедии нам нужно найти в себе силы и вспомнить, зачем человек приходит в этот мир? Каково его предназначение? Какова его цель? Согласно православной вере, цель жизни человека – обожение. Максимальное духовное приближение к создавшему его Богу. В максиме – соединение с Ним. Человек забирается в наилучший момент своей жизни, когда его участь будет наиболее благоприятной, либо наименее мучительной. Иногда, это происходит после какого-то душевного внутреннего выбора, о котором мы можем даже не догадываться, общаясь с ним в последние дни его жизни.
Не нам судить, по какой из этих двух причин умер наш близкий. Нам не дано знать, что на самом деле скрывалось в душе человека за его благочестивыми (или не очень) делами и поступками. Но кое-что мы можем и должны сделать.
В момент утраты мы приобретаем одно из двух состояний. Либо это безутешное горе, либо это состояние душевного катарсиса, в удивительной форме описанное ныне покойным бардом Александром Непомнящим, в песне «Дороги свободы»:

Упокоенным покоя, а живым не жить без боли,
Без ромашкового поля, к бою скрещенных мечей
И, конечно, без любви не жить нам, как земле без соли
Смерть каждая - твоя смерть - так становятся сильней

И чище утренней росы с травы, что скосят на рассвете,
И прозрачнее ручьев из стран, что снятся только детям,
Безымяннее солдата, что с последнею гранатой
Уже не ждал подмоги, просто помнил он о Боге…

Смерть близкого человека, если мы не запремся внутри себя, может дать нам толчок к осознанию вечности. Если мы разделяем с человеком в какой-то момент его переживание смерти, то освобождаемся от множества ненужных дел, бытовые ссоры и обиды нам кажутся чем-то совершенно незначительным. Бесполезное времяпрепровождение за компьютером и телевизором – действительно пустым и глупым. Мы начинаем ценить жизнь. Но это состояние дается нам не просто так. Наш долг – отплатить усопшему за то, что он даже в смерти своей дал, через нашу совместную любовь дал бесценный урок истинных смыслов и жизненных ценностей. Поэтому наша задача – все свои силы направить на молитву о его душе в первые дни после его смерти, и на протяжении всей жизни, каждодневно, сколько это, возможно, молиться о спасении его души.
У нас нет права в такие важные моменты нашей жизни эмоционально «расклеиваться» и забывать обо всем и всех в своей эгоистичной жалости к себе. Будем же молиться за ближних, и держать в уме наставление святителя Димитрия Ростовского: «Отторгая и отвлекая ум наш от земного неразумного пристрастия, Господь, как истинный Врач, врачуя душу нашу, часто отвергает наши желания и похотения, часто обращает их в скорбь и горесть, чтобы мы искали у Господа Бога утешений бессмертных и вечных, которые никогда не отнимутся от нас. Ибо все сие - земное - существует на малый час, на малое время, а то - небесное - имеет пребывать во веки вечные, конца не имеющие».

С начала этой недели я обещала себе реанимировать свой блог, но никак не ожидала, что повод будет столь трагичен. Вчера ночью во дворе дома по ул. Жукова в Уфе был убит наш с мужем лучший друг Сережа Ильинчик. Поскольку он трудился в структуре МЧС об этом уже с утра написали многие уфимские СМИ. Уже все знают, что была драка, «дама сердца» ,подозреваемый уже известен и объявлен в розыск . Я же хочу, чтобы хотя бы небольшая часть людей, мои подписчики, друзья в соцсетях, просто случайные пользователи узнали, что за человек был Сережа, и какие чувства и мысли мучают меня больше суток.

К нему тянулись все

Иногда говорят, что люди разные: кто-то тебе подходит психологически, кто-то нет. Но есть и такие, к которым тянутся все. Потому что они помогают раскрыть душу каждому без исключения: они выслушают, поймут и отдадут последнее, чтобы помочь тебе. И происходит это потому, что собственная душа такого человека вмещает в себя удивительно богатый, почти совершенный набор лучших человеческих качеств. Именно таким был наш Сережа. Мне иногда казалось, что при рождении его поцеловал сам Бог, что это какой-то ангел, которого Господь впустил в наш грешный мир, чтобы он стал хоть на чуточку лучше. Он был добр, честен, благороден и отважен. В нем чувствовалось искреннее, неподдельное стремление к справедливости, помощи ближнему. Он был не способен предать и даже просто всерьез обидить. Сегодня, перелистывая свои фотографии, я нашла одну, полуторогодовалой давности: тогда Сережа участвовал в параде в честь Дня города на Горсовете. Мы, гордые, сфотографировались с нашим «героем парада». И знаете: я была бы не менее горда сфотографироваться также, рядом с ним, в каждый из наших дней. Потому что таким другом можно и нужно гордиться.

Был бы отличный священник

Как только я познакомилась с ним, узнала его чуть-чуть поближе, у меня почти сразу возникло чувство, что из него получился бы отличный священник. Настоящий священник, а не такой, на исповеди у которого язык не поворачивается признаться в своих грехах. На Сережу же достаточно было просто взглянуть. И душа открывалась сама. Уже позже, от мужа я узнала, что еще в школе Сережа почти нашел себя в православии. Он пришел в храм когда ему было лет 14, начал посещать воскресную школу и к моменту окончания школы всерьез задумывался о том, чтобы посвятить свою жизнь служению Богу. Еще у него была мечта стать спасателем: и она, конечно, тоже, как нельзя лучше отражала все благородство, всю чистоту его тогда еще мальчишеской души.

Жаль, что мы не надавили…

Атеисты усмехнутся, но любой верующий человек подтвердит: как только человек встает на истинный путь, злые силы начинают чинить множество препятствий. И часто человек не выдерживает их натиска. Я думаю, что как раз так и было в случае с Сережей. Постепенно, не сразу, день ото дня, он стал все больше и больше отдаляться от церкви. И в итоге отдалился совсем: в храм он последние несколько лет не ходил даже на праздники. Помню, как только речь заходила о Боге, лицо его светлело, но менять ситуацию, он, видимо, не решался. И жизнь, обычная вроде жизнь, но без веры, затянула его. Он стал немного по-другому жить, говорить, делать. Нет, он остался таким же чистым, добрым, отзывчивым. Он жил обычной светской жизнью, но вне православия.

— Уж кому-кому, а Сереже обязательно нужно в храм, у него это на лице написано, — говорила я мужу.

— В таких вопросах давить на человека нельзя, — возражал муж. - Он сам должен к этому прийти.

Сейчас мы оба жалеем только об одном: что тогда не надавили.

Эта девушка была его просто недостойна!

Сережа стал тянуться не к тем людям. И эта девушка, из-за которой он погиб, была одной из них. Их отношения с перерывами длились около двух лет, но за это время эта особа даже не изъявила желания познакомиться с нами. Она, по-видимому, сама диктовала, когда и куда идти, где и как встречаться. Она не ценила то золото, которое ей досталось: играла и, наверняка, просто наслаждалась своей властью, как это часто бывает у женщин. Он же, такой благородный и чистый, видимо, полюбил ее по-настоящему. Но, видимо, он не знал, что не каждый человек достоин такой любви и не каждый умеет так любить.
Вчера она открыто заявила его родителям: «Никаких чувств у меня к нему не было, я ему об этом говорила». Но, тем не менее, подарки от него она принимала, встречаться с ним не отказывалась и все время держала его «на поводке», то отпуская, то приближая. Наверное, на всякий случай.

Ни мне, никому другому не дано точно знать, почему Бог забрал у нас Сережу так рано. Священник в храме сегодня сказал нам, что забирает к себе Господь человека всегда в самый лучший момент, и что, скорее всего, если бы это не случилось, жизнь Сережи могла стать еще хуже. Я, конечно, согласна с этим. И верю, что для него лучше попасть туда сейчас, пока грехов еще не так много, и душа его может спастись. Но только он по-прежнему так нужен нам здесь…

«Почему старики живут, а молодые умирают?» По поводу того факта, что люди умирают молодыми, многие из нас слышали или и сами произносили следующее недоумение: «Почему старики живут, а молодые умирают?» Вот что отвечают святые отцы на эти слова.

Антоний Оптинский (Письма к разным лицам): «Мы не можем постигнуть, почему молодой прежде-временно умирает, а старичок иной скучает уже самой жизнью и от бессилия то и дело охает, но не умирает. Господь же Бог всепремудро, человеколюбно и недоведомо нам всем и каждому полезное устрояет и дарует. Например, если чьи дни сохраняет до самой глубокой старости - благодетельствует; если чью жизнь пресекает в юности или в младенчестве, то еще более благодетельствует. В истине сих слов удостоверяет нас Святая Церковь в заупокойном тропаре, говоря ко Господу: «глубиною мудрости человеколюбно вся строяй, и полезное всем подаваяй, Едине Содетелю»... По сему доводу мы и должны оставить или, по крайней мере, умерить печаль нашу, дабы не было вменено нам в жалобу на Бога, что Он якобы с нами не человеколюбно поступает».

Макарий Оптинский (Письма, 3, 277): «каждому из нас должно умереть; но когда, Единому Богу известно. И в этом есть предопределение Божие, когда кому умереть. Если кто умирает, в каких бы то ни было летах, в младости, или в старости, или в среднем возрасте, то ему так от Бога назначено; то о сем надобно быть спокойными, токмо примирять свою совесть покаянием и благонадежием. Сколько бы мы ни жили, а все надобно умереть; кто умирает в молодости, то надо полагать, что Богу так угодно».

Еп. Гермоген Добронравин (Утешение в смерти близких сердцу): «Что сказано о младенцах, - то же почти должно сказать и о возрасте юношеском. Если Бог берет к Себе юношей, то, видно, берет их благовременно: видно, они довольно созрели уже для вечности, и Господь берет их, «да не злоба изменит разум его или лесть прельстит душу его» (Прем. 4, 11); а если еще и не дозрели, то они еще несравненно хуже были бы для неба, если бы долее оставались на земле».

Дмитрий Ростовский (Слово на поминовение И.С. Грибоедова…): «Писание объясняет, почему судьбы Божии иногда определяют смерть молодому человеку. «Преставлен, - говорит оно, - восхищен, чтобы злоба не изменила разума его, или коварство не прельстило души его» (Прем.4, 10-11). Мы же присоединим к этому еще и следующее: он умирает для того, чтобы более не видеть злобы мира сего, «во зле лежащего» (1Ин. 5, 19), чтобы не отягощаться более бедами настоящего многобедного времени, чтобы не обуреваться, как корабль, морскими волнами - житейскими печалями». Паисий Святогорец (Семейная жизнь, ч.6): «…исследовав вещи глубже, мы увидим, что, чем взрослее становится человек, тем больше ему надо бороться и тем больше у него накапливается грехов. Особенно люди мира сего: чем дольше они живут, тем больше - своими попечениями, несправедливостями и тому подобным - они ухудшают свое состояние, вместо того чтобы его улучшить. Поэтому человек, которого Бог забирает из этой жизни в детстве или в юности, больше приобретает, чем теряет. (Вопрос) Геронда, почему Бог попускает, чтобы умирало так много молодых? (Ответ) Никто еще не подписывал с Богом контракт о том, когда ему умереть. Бог забирает каждого человека в наиболее подходящий момент его жизни, забирает особым, только для него пригодным образом - так, чтобы спасти его душу. Если Бог видит, что человек станет лучше, Он оставляет его жить. Однако, видя, что человек станет хуже, Он забирает его, чтобы его спасти. А других - тех, что ведут греховную жизнь, но имеют расположение сделать добро, Он забирает к Себе до того, как они успевают это добро сделать. Бог поступает так, потому что знает, что эти люди сделали бы добро, если бы им представилась для этого благоприятная возможность. То есть Бог всё равно что говорит им: "Не трудитесь: хватит и того доброго расположения, которое у вас есть". А кого-то еще - очень хорошего, Бог забирает к Себе, потому что в Раю нужны и цветочные бутоны».
2. Следующее расхожее недоумение: «Но молодой человек еще ничего не видел в жизни и не испытал удовольствий».

Во-первых, так, обычно, говорят люди, которые сами воспринимают жизнь как удовольствие и не задумываются о постоянно преумножающихся грехах. Таким людям отцы объясняют следующее. Василий Великий (Письма, п.292 (300)): «А если умер (отрок) прежде времени, прежде нежели насладился жизнью, прежде нежели пришел в меру возраста, прежде нежели стал известен людям и оставил по себе преемство рода, то (как сам себя уверяю) в этом не приращение горести, но утешение в постигшем горе. К благодарению обязывает сие распоряжение Божие, что не оставил он на земле детей-сирот, что не покинул жены-вдовы, которая бы или предалась продолжительной скорби, или вышла за другого мужа и вознерадела о прежних детях. А если жизнь этого отрока не продолжилась в мире сем, то будет ли кто столько неблагоразумен, чтобы не признать сего величайшим из благ? Ибо должайшее пребывание здесь бывает случаем к большему изведанию зол. Не делал еще он зла, не строил козней ближнему, не дошел до необходимости вступать в собратство лукавствующих, не вмешивался во все то, что бывает худшего в судах, не подпадал необходимости греха, не знал ни лжи, ни неблагодарности, ни любостяжательности, ни сластолюбия, ни плотских страстей, какие обыкновенно зарождаются в душах своевольных; он отошел от нас, не заклеймив души ни одним пятном, но чистый переселился к лучшему жребию. Не земля скрыла от нас возлюбленного, но прияло его небо».

Во-вторых, следует отметить, что, как правило, в нашем воображении рисуются картины о счастливой мирской жизни наших детей и это усиливает наше неправильное восприятие смерти.

Макарий Оптинский (Письма, 5, 89): «...не все ли равно - она умерла бы и много лет поживши; но сколько бы испытала бурь, скорбей и превратностей жизни? Плачущие не жалели ее в сем отношении, а в воображении их рисовался проспект счастливой жизни; а это очень редко случается».

Алексей В. Фомин – Неслучайные "случайности"

или На все воля Божия.

Который провел в Москве Андрей Гнездилов, врач-психотерапевт, доктор медицинских наук, почетный доктор Эссекского университета (Великобритания), основатель первого в России хосписа, изобретатель новых методов арт-терапии и автор многочисленных книг.

Смерть как часть жизни

В быту, когда мы разговариваем с кем-то из знакомых, и он говорит: «Ты знаешь, вот такой-то умер», обычная реакция на это вопрос: как умер? Очень важно, как умирает человек. Смерть важна для самоощущения человека. Она имеет не только негативный характер. Если философски смотреть на жизнь, мы знаем, что нет жизни без смерти, понятие жизни может быть оценено только с позиции смерти. Мне как-то пришлось общаться с художниками и скульпторами, и я спросил их: «Вы изображаете различные стороны жизни человека, можете изобразить любовь, дружбу, красоту, а как бы вы изобразили смерть?» И никто не дал сразу внятного ответа. Один скульптор, который увековечил блокаду Ленинграда, обещал подумать. И незадолго до смерти он мне ответил так: «Я бы изобразил смерть в образе Христа». Я спросил: «Христос распятый?» – «Нет, вознесение Христа».

Один немецкий скульптор изобразил летящего ангела, тень от крыльев которого и была смерть. Когда человек попадал в эту тень, он попадал во власть смерти. Другой скульптор изобразил смерть в образе двух мальчиков: один мальчик сидит на камне, положив голову на колени, он весь устремлен вниз. В руках второго мальчика, свирель, голова его запрокинута, он весь устремлен вслед за мотивом. И объяснение этой скульптуры было таким: невозможно изобразить смерть без сопутствующей жизни, и жизни без смерти. Смерть – естественный процесс. Многие писатели пытались изобразить жизнь бессмертной, но это было ужасное, страшное бессмертие. Что такое бесконечная жизнь – бесконечное повторение земного опыта, остановка развития или бесконечное старение? Трудно даже представить то мучительное состояние человека, который бессмертен.

Смерть – это награда, передышка, она ненормальна только тогда, когда наступает внезапно, когда человек еще на подъеме, полон сил. А пожилые люди хотят смерти. Некоторые старушки просят: «Вот, зажилась, пора бы и умереть». И образцы смерти, о которых мы читаем в литературе, когда смерть постигала крестьян, носили нормативный характер.

Когда деревенский житель чувствовал, что он уже не может работать, как прежде, что он становится обузой для семьи, он шел в баню, надевал чистую одежду, ложился под образа, прощался с соседями и родными и спокойно умирал. Его смерть наступала без тех выраженных страданий, возникающих, когда человек борется со смертью. Крестьяне знали, что жизнь – это не цветок-одуванчик, который вырос, распустился и рассеялся под дуновением ветра. Жизнь имеет глубокий смысл. Этот пример смерти крестьян, умирающих, дав себе разрешение на смерть – не особенность тех людей, подобные примеры мы можем встретить и сегодня. Как-то к нам поступил онкологический больной. Бывший военный, он держался молодцом и шутил: «Я прошел три войны, дергал смерть за усы, а теперь вот наступило ее время подергать меня». Мы, конечно, его поддерживали, но вдруг однажды он не смог подняться с постели, и воспринял это совершенно однозначно: «Все, я умираю, я уже не могу встать». Мы говорили ему: «Не волнуйтесь, это метастаз, люди с метастазами в позвоночнике живут долго, мы будем ухаживать за вами, вы привыкнете». – «Нет, нет, это смерть, я знаю».

И, представьте себе, через несколько дней он умирает, не имея к этому никаких физиологических предпосылок. Он умирает потому, что он решил умереть. Значит, эта добрая воля к смерти или какая-то проекция смерти совершается в реальности. Нужно предоставить жизни естественную кончину, ведь смерть запрограммирована еще в момент зачатия человека. Своеобразный опыт смерти приобретается человеком в родах, в момент рождения. Когда занимаешься этой проблемой, видно, как разумно построена жизнь. Как человек рождается, так он умирает, легко рождается – легко умирает, тяжело рождается – тяжело умирает. И день смерти человека также не случаен, как и день рождения. Статисты первые поднимают эту проблему, открыв частое совпадение у людей даты смерти и даты рождения. Или, когда мы вспоминаем какие-то значимые годовщины смерти наших родных, вдруг оказывается, что бабушка умерла - родился внучок. Вот эта передача в поколения и неслучайность дня смерти и дня рождения – бросается в глаза.

Клиническая смерть или другая жизнь?

Ни один мудрец до сих пор не понял, что такое смерть, что происходит во время смерти. Оставлен практически без внимания такой этап как клиническая смерть. Человек впадает в коматозное состояние, у него останавливается дыхание, сердце, но неожиданно для себя и для других он возвращается к жизни и рассказывает удивительные истории. Недавно умерла Наталья Петровна Бехтерева. В свое время мы часто спорили, я рассказывал случаи клинической смерти, которые были в моей практике, а она говорила, что это все ерунда, что просто в мозге происходят изменения и так далее. И однажды я привел ей пример, который она потом стала сама использовать и рассказывать. Я работал 10 лет в Онкологическом институте в качестве психотерапевта, и как-то раз меня позвали к молодой женщине. Во время операции у нее остановилось сердце, его долго не могли завести, а когда она очнулась, меня попросили посмотреть, не изменилась ли ее психика из-за долгого кислородного голодания мозга.

Я пришел в реанимационную палату, она только-только приходила в себя. Я спросил: «Вы можете со мной поговорить?», – «Да, только я хотела бы извиниться перед вами, я причинила вам столько хлопот», – «Какие хлопоты?», – «Ну, как же. У меня же остановилось сердце, я пережила такой стресс, и я видела, что для врачей это было тоже большим стрессом». Я удивился: «Как вы могли это видеть, если вы были в состоянии глубокого наркотического сна, а потом у вас остановилось сердце?», – «Доктор, я бы вам рассказала гораздо больше, если вы пообещаете не отправлять меня в психиатрическую больницу». И она рассказала следующее: когда она погрузилась в наркотический сон, то вдруг почувствовала, что как будто мягкий удар в стопы заставил что-то внутри нее повернуться, как выворачивается винт. У нее было такое ощущение, что душа вывернулась наружу, и вышла в какое-то туманное пространство.

Приглядевшись, она увидела группу врачей, склонившихся над телом. Она подумала: какое знакомое лицо у этой женщины! И потом вдруг вспомнила, что это она сама. Вдруг раздался голос: «Немедленно прекращайте операцию, сердце остановилось, нужно заводить его». Она подумала, что умерла и с ужасом вспомнила, что не попрощалась ни с матерью, ни с пятилетней дочерью. Тревога за них буквально толкнула ее в спину, она вылетела из операционной и в одно мгновение очутилась у себя в квартире. Она увидела довольно мирную сцену – девочка играла в куклы, бабушка, ее мать, что-то шила. Раздался стук в дверь, и вошла соседка, Лидия Степановна. В руках у нее было маленькое платье в горошек. «Машенька, – сказала соседка, – ты все время пыталась быть похожей на маму, вот я сшила для тебя такое же платье, как у мамы». Девочка с радостью бросилась к соседке, по дороге задела скатерть, упала старинная чашка, а чайная ложка попала под ковер. Шум, девочка плачет, бабушка восклицает: «Маша, как ты неловка», Лидия Степановна говорит, что посуда бьется к счастью – обычная ситуация.

И мама девочки, забыв о себе, подошла к дочке, погладила ее по головке и сказала: «Машенька, это не самое страшное горе в жизни». Машенька посмотрела на маму, но, не увидев ее, отвернулась. И вдруг, эта женщина поняла, что когда она прикасалась к головке девочки, она не почувствовала этого прикосновения. Тогда она бросилась к зеркалу, и в зеркале не увидела себя. В ужасе она вспомнила, что должна быть в больнице, что у нее остановилось сердце. Она бросилась прочь из дома и очутилась в операционной. И тут же услышала голос: «Сердце завелось, делаем операцию, но скорее, потому что может быть повторная остановка сердца». Выслушав эту женщину, я сказал: «А вы не хотите, чтобы я приехал к вам домой и сказал родным, что все в порядке, они могут повидаться с вами?» Она с радостью согласилась.

Я поехал по данному мне адресу, дверь открыла бабушка, я передал, как прошла операция, а затем спросил: «Скажите, а в пол-одиннадцатого не приходила ли к вам соседка Лидия Степановна?», – «Приходила, а вы что, с ней знакомы?», – «А не приносила ли она платье в горошек?», – «Вы что волшебник, доктор?» Я продолжаю расспрашивать, и все до деталей сошлось, кроме одного – ложку не нашли. Тогда я говорю: «А вы смотрели под ковром?» Они поднимают ковер, и там лежит ложка. Этот рассказ очень подействовал на Бехтереву. А затем она сама пережила подобный случай. В один день она потеряла и пасынка, и мужа, оба покончили жизнь самоубийством. Для нее это было жутким стрессом. И вот однажды, войдя в комнату, она увидела мужа, и он обратился к ней с какими-то словами. Она, прекрасный психиатр, решила, что это галлюцинации, вернулась в другую комнату и попросила свою родственницу посмотреть, что в той комнате. Та подошла, заглянула и отшатнулась: «Да там же ваш муж!» Тогда она сделала то, о чем просил ее муж, убедившись, что подобные случаи не выдумка. Она говорила мне: «Никто лучше меня не знает мозга (Бехтерева была директором Института мозга человека в Петербурге).

И у меня ощущение, что я стою перед какой-то громадной стеной, за которой слышу голоса, и знаю, что там чудесный и огромный мир, но я не могу передать окружающим то, что я вижу и слышу. Потому что для того, чтобы это было научно обоснованно, каждый должен повторить мой опыт». Как-то я сидел около умирающей больной. Я поставил музыкальную шкатулку, которая играла трогательную мелодию, затем спросил: «Выключить, вам мешает?», – «Нет, пусть играет». Вдруг у нее остановилось дыхание, родственники бросились: «Сделайте что-нибудь, она не дышит». Я сгоряча сделал ей укол адреналина, и она снова пришла в себя, обернулась ко мне: «Андрей Владимирович, что это было?» – «Вы знаете, это была клиническая смерть». Она улыбнулась и говорит: «Нет, жизнь!» Что это за состояние, в которое переходит мозг при клинической смерти? Ведь смерть есть смерть. Мы фиксируем смерть тогда, когда мы видим, что остановилось дыхание, остановилось сердце, мозг не работает, он не может воспринимать информацию и, тем более, посылать ее наружу. Значит, мозг только передатчик, а есть нечто в человеке более глубокое, более сильное? И тут мы сталкиваемся с понятием души. Ведь это понятие почти вытеснено понятием психики. Психика – есть, а души нет.

Как бы вы хотели умереть?

Мы спрашивали и здоровых, и больных: «Как бы вы хотели умереть?». И люди с определенными характерологическими качествами по-своему строили модель смерти. Люди с шизоидным типом характера, типа Дон Кихот, довольно странно характеризовали свое желание: «Мы бы хотели умереть так, чтобы никто из окружающих не видел моего тела». Эпилептоиды – считали немыслимым для себя спокойно лежать и ждать, когда придет смерть, они должны были иметь возможность каким-то образом участвовать в этом процессе. Циклоиды – люди типа Санчо Панса, хотели бы умереть в окружении родных. Психастеники – люди тревожно-мнительные, беспокоились, как они будут выглядеть, когда умрут. Истероиды хотели умереть на восходе или на закате солнца, на берегу моря, в горах. Я сравнивал эти желания , но мне запомнились слова одного монаха, который сказал так: «Мне безразлично, что будет меня окружать, какая будет обстановка вокруг меня. Мне важно, чтобы я умер во время молитвы, благодаря Бога за то, что Он послал мне жизнь, и я увидел силу и красоту Его творения».

Гераклит Эфесский говорил: «Человек в смертную ночь свет зажигает себе сам; и не мертв он, потушив очи, но жив; но соприкасается он с мертвым – дремля, бодрствуя – соприкасается с дремлющим», – фраза, над которой можно ломать голову чуть ли не всю жизнь.

Находясь в контакте с больным, я мог договориться с ним, чтобы, когда он умрет, он попытался дать мне знать, есть ли что-то за гробом или нет. И я получал такой ответ, не один раз. Как-то я договорился так с одной женщиной, она умерла, и я скоро забыл о нашем договоре. И вот однажды, когда я был на даче, я вдруг проснулся от того, что в комнате зажегся свет. Я подумал, что забыл выключить свет, но тут увидел, что на койке напротив меня сидит та самая женщина. Я обрадовался, начал с ней разговаривать, и вдруг я вспомнил – она же умерла! Я подумал, что мне все это снится, отвернулся и попытался заснуть, чтобы проснуться. Прошло какое-то время, я поднял голову. Свет снова горел, я с ужасом оглянулся – она по-прежнему сидит на койке и смотрит на меня. Я хочу что-то сказать, не могу – ужас. Я осознал, что передо мной мертвый человек. И вдруг она, печально улыбнувшись, сказала: «Но ведь это не сон». Почему я привожу подобные примеры? Потому что неясность того, что нас ожидает, заставляет нас возвращаться к старому принципу: «Не навреди». То есть «не торопи смерть» – это мощнейший довод против эвтаназии. Насколько мы имеем право вмешиваться в состояние, которое переживает больной? Как мы можем ускорять его смерть, когда он, возможно, в этот момент переживает ярчайшую жизнь?

Качество жизни и разрешение на смерть

Важно не количество дней, которое мы прожили, а качество. А что дает качество жизни? Качество жизни дает возможность быть без боли, возможность контролировать свое сознание, возможность быть в окружении родственников, семьи. Почему так важно общение с родственниками? Потому что дети часто повторяют сюжет жизни своих родителей или родственников. Иногда в деталях, это удивительно. И это повторение жизни часто является и повторением смерти. Очень важно благословение родных, родительское благословение умирающего детям, оно даже потом может спасти их, уберечь от чего-то. Опять-таки, возвращаясь к культурному наследию сказок.

Помните сюжет: умирает старик-отец, у него трое сыновей. Он просит: «После моей смерти три дня ходите на мою могилу». Старшие братья или не хотят идти, или боятся, только младший, дурак, ходит на могилу, и в конце третьего дня отец открывает ему какую-то тайну. Когда человек уходит из жизни, он иногда думает: «Ну, пусть я умираю, пусть я заболел, но мои родные пусть будут здоровы, пусть болезнь оборвется на мне, я заплачу по счетам за всю семью». И вот, поставив цель, неважно рационально или аффективно, человек получает осмысленный уход из жизни. Хоспис – это дом , в котором предлагается качественная жизнь. Не легкая смерть, а качественная жизнь. Это место, где человек может завершить свою жизнь осмысленно и глубоко, в сопровождении родственников.

Когда человек уходит, из него не просто выходит воздух, как из резинового шара, ему нужно сделать скачок, ему нужны силы для того, чтобы шагнуть в неизвестность. Человек должен разрешить себе этот шаг. И первое разрешение он получает от родственников, затем – от медицинского персонала, от волонтеров, от священника и от самого себя. И это разрешение на смерть от самого себя – самое сложное.

Вы знаете, что Христос перед страданиями и молитвой в Гефсиманском саду просил своих учеников: «Побудьте со мной, не спите». Три раза ученики обещали Ему бодрствовать, но засыпали, не оказав поддержку. Так вот хоспис в духовном смысле является таким местом, где человек может попросить: «Побудьте со мной». И если такая величайшая личность – Воплощенный Бог – нуждался в помощи человека, если Он говорил: «Я уже не называю вас рабами. Я назвал вас друзьями», обращаясь к людям, то последовать этому примеру и насытить духовным содержанием последние дни больного – очень важно.

-Почему люди верят в Бога ?- задает нам вопрос Валентина из города Харькова.

Неужели многим согражданам так необходимо держаться за невидимый поручень, чтобы окончательно не сломаться и выжить?
Ведь Бог забирает лучших именно для того, чтобы мы без устали страдали.

Как Вы уже сами догадались- это фрагмент письма, которое пришло на мой электронный почтовый ящик.

Молодая девушка хочет понять истинный смысл христианской веры и осмыслить те скорби, которые ниспосылаются свыше.
Иногда так хочется отождествить Господа с могучим Дьяволом, который лишает скорбящую мать единственного сына.

Уважаемая Валентина Павловна.

Я несколько раз перечитывал Ваше письмо, боясь сердито потерять истинную веру. Во многом Вы действительно правы, ибо я сам понять не могу, почему Бог забирает лучших, экономя на том, чтобы мы безудержно радовались их светлому присутствию.
Связавшись со знакомым экспертом, я был удивлен тем, что он тоже не единожды задумывался над Божьей Благодатью во искупление.

Видимо, все дело в том, что доктрина христианской веры диктует нам Божьи заповеди и стоицизм, через который должны пройти все без исключения пособники.
Давайте начнем наш разговор с утверждения, что люди верят в Бога по причине полной безысходности в своем ущербном существовании.
И пускай меня сейчас ругают сторонники, я все равно будут стоять на своем.

На самом деле, если проследить за тем, какой дорогой люди приходят к Богу, то можно сделать однозначный вывод, что настоящая вера демонстрирует нам глубокие скорби, через которые необходимо пробраться.

Те, кто пафосно вещает о том, что живя в достатке и купаясь в роскоши, можно обрести истинную веру, наглым образом врут.
Ибо церковные походы состоятельных граждан- это не что иное, как показуха христианского величия, которое не имеет ничего общего с настоящей духовностью.
Как считают православные христиане, человек уже с рождения начинает мелкими шажками идти по дороге к Богу. Только путь этот тернист, и далеко не каждый с этой дорогой справляется. Все зависит от выбора, который делает сам человек.

Если выбор неказист и жалок, то вместо скорбей человек получает монеты, за которые продает Дьяволу свою грешную душу.
В том случае, если христианское учение принимается им как смысл всей жизни, то вера в Бога будет обязательно проверена на прочность душевными муками.
Именно по этой причине Бог и забирает лучших, поскольку они уже и так доказали свое право на райское наследие.

Когда уходят любимые, человек начинает страдать, зачастую отступая от истинной веры и подаваясь в ересь греховную. Вот тут- то и происходит перелом, который сопровождается духовным становлением или упадком.
Бог укрепляет нашу веру слезами печальными, воздавая по заслугам, но при этом не губя. Именно так мне объяснили церковные пособники, чтобы хоть как- то оправдать горестный шквал.

Люди верят в Бога, стараясь держаться за тонкую нить, в надежде покончить с тяжелым бременем в следующей жизни. Это очень сильно помогает тем, кто не смог достичь в этой жизни полной гармонии.
Только мне очень больно понимать, что чудовищные муки порой испытывает убитая горем мать, пытаясь объяснить свою потерю непознанной закономерностью Божьей Благодати.
И в мозгу никак не укладывается то, что светлый елей истинной веры льется там, где полыхают пожарища заживо погребенных.

Из этой статьи Вы узнали о том почему люди верят в Бога , который забирает у них самых лучших и дорогих.

И каждому воздастся по заслугам- нам строго твердят.
И мне очень хочется надеяться, что Господь докажет нам свое присутствие не яростным плачем, а справедливостью, которая должна восторжествовать здесь уже- на Земле.

Вопрос задала: Валентина из города Харькова.

Материал подготовил я- Эдвин Востряковский.