Для чего делается лоботомия. Лоботомия как метод лечения психических и наркологических заболеваний

Лоботомия – это хирургический способ лечения психических болезней, смысл которого заключается в разъединении или разрушении связей одной из частей мозга головы с остальными его участками. Как правило, понятие «лоботомия» под собой подразумевает разъединение какой-либо из лобных частей с остальными участками головного мозга. Это нейрохирургическое операционное вмешательство, которое на данный момент не используется, то есть уже является историей.

Этот способ лечения был разработан в те года, когда не было эффективных медикаментозных средств, при помощи которых можно было бы вылечить шизофрению, нарушения психического поведения с галлюцинациями и бредом, когда психиатрические пациенты являлись значительной угрозой для жизни других людей. После создания Аминазина (медикаментозного средства класса нейролептиков) лоботомия стала не востребованным способом лечения. Но вокруг данного понятия ходит очень много жутких историй и легенд, которые и в наше время до сих пор пересказывают. Что ж это за такой ужасный способ лечения, кто его создал и впервые использовал, какие последствия появлялись у этой операции, вы узнаете, познакомившись с этой статьей.

История появления лоботомии

Основоположником этого вида хирургического вмешательства является доктор Эгаш Мониц (Мониш) из Португалии. В 1934 г. на одном из собраний неврологов он очень заинтересовался одним из экспериментов его коллег, которые вырезали лобную часть довольно раздражительной и агрессивной обезьяне по имени Беки. Вследствие удаления этой мозговой части обезьяна стала управляемой и тихой.

Эгаш предложил провести этот эксперимент на людях. Просто на тот момент не было эффективных медицинских препаратов, которые бы смогли справиться с агрессией и возбуждением психически больных пациентов. Этих людей изолировали в психиатрических лечебницах, одевали на них усмирительные рубашки (что не все время являлось безопасным для медицинских работников), размещали в пустых палатах, где на стенах находилась мягкая обивка, чтобы пациенты не смогли нанести вред ни окружающим, ни себе.

Что такое лоботомия: общие понятия

По большому счету, как такового лечения не проводилось, пациентов «закрывали» в психбольницах, откуда вернуться к полноценной жизни было почти невозможно. Потому медики бились над разработкой эффективного способа лечения этих людей. И вот Эгаш Мониш предложил нарушить одну из лобных частей головного мозга человека, так как именно лобные части отвечают за психическую адекватность поведения людей.

Через определенное время после съезда врачей в 1936 г. под руководством Эгаша хирургом Алмейдой Лимой была выполнена лоботомия человеку, первая в мире. В черепе женщины, которая страдала от паранойи, было просверлено два отверстия, сквозь которые ввели спирт, который разрушил часть головного мозга лобной части. Операция была названа лейкотомией (в переводе с греческого языка λευκός - белый, так как вещество мозга головы имеет на разрезе белый цвет, и τομή - разрез). То есть, из черепной полости ничего не удалялось. Состояние пациентки улучшилось и, вдохновленные успехом, врачи начали внедрять этот способ лечения.

В последующем Эгаш Мониш усовершенствовал эту операцию. Был разработан специальный хирургический инструмент - лейкотом , который резал мозговые ткани петлей из проволоки. Из 20 человек, которые были подвержены лоботомии, у 7-х начиналось улучшение самочувствия, еще у 7-х результат был малозначимым, а у 6-х никакого эффекта совершенно не было. Не очень положительные результаты не остановили Эгаша, и он продолжал использовать этот способ лечения, а в 1949 г. даже был награжден Нобелевской премией за его вклад в лечение сложных психических расстройств.

Идею Мониша очень быстро и активно подхватили в США. Нейрохирург Джеймс Уоттс с психиатром и неврологом Уолтером Фриманом начали производить лоботомию, которая тоже потребовала сверления отверстий в черепе , а соответственно, не была доступна большинству психиатрических клиник (так как для этого был необходим специальный врач, нейрохирург). Фриман поставил перед собой задачу настолько упростить лоботомию, чтобы данную операцию самостоятельно смог производить каждый психиатр. И через некоторое время он предложил операцию, которая называется трансорбитальная лоботомия.

Что такое трансорбитальная лоботомия?

Данное хирургическое вмешательство производилось уже без сверления в черепе отверстий. Доступ к мозгу головы осуществлялся с помощью глазницы .

Так как ткань мозга головы к боли не чувствительна, то Уолтер Фриман предложил производить это вмешательство без анестезии, под электрошоком , чтобы еще больше приблизить всю процедуру к обычным психбольницам.

Шло время, Уолтер Фриман выполнял лоботомию одну за другой, очень быстро количество операций дошло до показателя в 3 500 человек. Уолтер говорил о «положительном» эффекте от этих операций, но в подробности сильно не вдавался. А в действительности результаты были не настолько уж и обнадеживающими. Большинство пациентов хоть и становились не настолько агрессивными, но теряли свои умственные возможности, впадали в ступор, начинали под себя мочиться.

Непосредственно Фриман данные явления называл хирургически воспроизведенным детством , считая, что именно таким способом мозг головы человека переходит к более молодому умственному времени. Вероятно, он думал, что в дальнейшем разовьются заново все потерянные навыки, повторно произойдет «взросление». Именно по этой причине предлагал к этим пациентам относиться как к непослушным детям. Но, к сожалению, потерянные навыки заново не восстанавливались, большинство людей на всю оставшуюся жизнь так и оставались калеками.

В наши дни врачи обязаны вначале сообщить больному о том, что будет выполнено, насколько велик риск и вероятные осложнения , и лишь затем проводить сложное умственное или физическое лечение. Больной человек обязан понять риск, принять соответствующее решение и подписать необходимые бумаги. Однако во времена лоботомии у больных людей этих прав не было, при этом к информированному согласию относились не очень бережно. По сути, врачи могли делать все, что угодно.

Фримен говорил, что психически больной человек не может дать согласия на лоботомию, поскольку не способен осознать от нее всей пользы. Но просто, таким образом, врач не сдавался. Если у него не выходило взять согласие у пациента, то он обращался к его родным в надежде, что те дадут согласие. Что гораздо хуже, когда больной уже согласился, но в последнюю секунду передумал, то врач все равно проводил операцию, даже когда приходилось «отключить» человека.

В большинстве случаев пациенту приходилось соглашаться на проведение операции против его воли: за больных решали хирурги или члены семей, которые, вероятно, и не хотели навредить, но безответственно относились к лечению.

Последствия после лоботомии

Можно смело утверждать, что очень редкие были случаи, когда лоботомия лечила от психического заболевания, при этом, не причиняя ущерба здоровью человека. Чаще всего многие результаты проведения лоботомии были довольно плачевными . Какие же осложнения появлялись после выполнения лоботомии? Давайте рассмотрим:

Как видно, не все время устранение психических расстройств с помощью лоботомии можно было сопоставить с другими «эффектами» этих операций. Да и, по большому счету, совершенно не всегда лоботомия лечила и от психиатрических заболеваний. С учетом статистики, для одной трети прооперированных людей операция являлась бесполезной , еще для трети сопровождалась значительными осложнениями, и только еще треть пациентов получала определенный лечебный результат.

Когда отменили операцию лоботомии?

Не все нейрохирурги поддерживали такой способ лечения. Очень часто высказывались мысли о повышенной травматичности этих процедур , о нецелесообразности данного способа лечения. Родственники пациентов, которым возвращали прооперированных в состоянии «овощей», начинали писать жалобы и прошения, чтобы этот негуманный способ лечения запретили.

Единственное, в чем у большинства врачей сходилось мнение, что лоботомию можно было использовать только в тех ситуациях, если ни один из существующих на то время способов лечения (в числе которых электрошок, инсулинотерапия) не показывали никакого положительного эффекта, а человек был очень агрессивным и мог причинить вред окружающим или себе.

Но при этом лоботомия постепенно начинала набирать свои обороты и выполнялась даже в самых банальных ситуациях . К примеру, одному ребенку в возрасте 12 лет была выполнена лоботомия из-за его плохого поведения и непослушания. И это совершенно не один пример. Злоупотребление таким хирургическим способом терапии, как лоботомия, к сожалению, было отмечено не раз.

Упадок лоботомии приходится на 50-е годы прошлого века. В Советском Союзе после изучения эффективности лечения при помощи лоботомии 400 пациентов в 1950 г. был издан указ Минздрава про официальный запрет этого способа лечения. В некоторых странах, как Норвегия, Америка, Франция, Англия, Индия, Бельгия, Испания, Финляндия и некоторых иных лоботомия производилась вплоть до 80-х годов 20 столетия. Точной даты запрета выполнения этих ужасных операций нет.

После расследования некоторых случаев лоботомии, в 1977 г. Национальный комитет по защите человека от поведенческих и биомедицинских исследований пришел к выводу, что только в некоторых ситуациях эта операция является оправданной, а, по большому счету, абсолютно малоэффективна . И со временем это лечение кануло в лету. Немаловажную роль в этом сыграл факт того, что в 1950 г. был впервые в мире создан нейролептик Хлорпромазин (Аминазин). Когда его начали использовать в психиатрической практике, то это стало большим прорывом в лечении. И после этого отпала необходимость в проведении лоботомии, так как снижать явления психозов теперь было возможно при помощи обычных инъекций.

Современные способы лечения

Нейрохирургические способы лечения психических расстройств не ограничились только лишь лоботомией. После запрета этого жестокого способа лечения разработали более щадящие , к примеру:

лимбическая лейкотомия;
капсулотомия;
передняя цингулотомия.

Смысл которых заключается в частичном нарушении четко определенных частей головного мозга. Но и к этим способам прибегают лишь в случаях устойчивых резистентных видов психических расстройств, если никакие иные современные способы лечения не оказывают совершенно никакого эффекта.

То есть, подводя итог всему вышеописанному, можно говорить, что лоботомия – это довольно варварский способ лечения психических заболеваний, который на сегодняшний день уже является историей. Разрушение частей головного мозга инструментами только для нормализации психического состояния уже давным-давно не выполняется. Наука отыскала намного более эффективные и гуманные способы лечения психических расстройств.

Раньше врачи с помощью лоботомии пытались врачевать пациентов с пошатнувшимся психическим здоровьем. Сегодня такой способ кажется смешным, и само слово чаще «лоботомия» используется в шутку. Давно понятно, что методика не работает, зато совершенно непонятно, как таким образом вообще пытались что-то лечить.

1. Создатель лоботомии получил Нобелевскую премию

В наши дни лоботомия считается явной неудачей психиатрии, но раньше процедура выполнялась по любому случаю. Метод разработал португальский врач Эгаш Мониш, который первым провёл операцию под названием префронтальная лейкотомия. Он вводил в мозг петлю и вращательными движениями наносил части мозга небольшие повреждения. Так Монис лечил шизофрению - он понял, что пациентами после операции намного легче управлять.

Позже другой врач по имени Уолтер Фримен «усовершенствовал» метод - стал оперировать через верхнюю стенку глазницы. Получалось явно быстрее. Эту процедуру мы знаем сегодня под названием трансорбитальная лоботомия. В 1949-м году Мониш за своё открытие получил Нобелевскую премию, и толком непроверенная процедура получила всеобщее доверие. Теперь её можно было проводить на законных основаниях. Вскоре лоботомию сделали тысячам пациентов по всему миру. Исключительно в лечебных целях, конечно.

Родственники некоторых жертв лоботомии обратились в Нобелевский комитет с просьбой отменить награду, поскольку процедура наносила непоправимый вред. Комитет категорически отказался рассмотреть просьбы и написал опровержение, где подробно объяснял, чем обоснованно решение комитета. Члены комитета считали лоботомию лучшим методом лечения шизофрении: он приносит результаты, он опережает время, в конце концов, так почему награду за него нужно признать ошибкой?

Надо отметить, что прецедентов не было: Нобелевский комитет никогда не отменял награду, и вероятно, никогда не отменит, потому что это противоречит его политике. Так что Эгаш Мониш останется в истории как гениальный врач.

2. Многие люди считали лоботомию лучшей альтернативой

Вы можете удивиться: как практика, где человеку лезут в глаз инструментом, похожим на маленький ледоруб, стала настолько популярной? Но цель у врачей была благая: помочь людям, страдающим от шизофрении и других тяжёлых психических заболеваний. Выступившие за лоботомию врачи не знали обо всех рисках операции на головном мозге. Они не видели того, что делают, но повод для операции был обоснованным: психиатрические больницы были для пациентов ужасным местом, а процедура могла помочь им вести нечто вроде нормальной жизни.

Проблема в том, что тогда препаратов, которые могли бы надолго успокоить буйного пациента, не было. Тяжёлый душевнобольной мог причинить сильный вред себе или другим, так что порой требовались решительные меры. На пациентов часто приходилось надевать смирительные рубашки и помещать в отдельный номер с мягкими стенами. В таких условиях насилие было обычным делом. Лечение было сложным и жестоким, а без действенного способа лечения у шизофреников и других больных не было никакой надежды когда-нибудь выйти из больницы.

Лоботомия казалась выходом из ужасной ситуации как для пациентов, так и для врачей. Жаль, что стала она в итоге не выходом, а тупиком.

3. Наблюдение за пациентами

Мониш был первым, кто применил лоботомию. Фримен сделал её популярной. Но при этом пионеры лоботомии не одобряли методов друг друга. Мониш полагал, что метод Фримена (трансорбитальная лоботомия) - не самый ответственный способ делать операцию на мозге. Фримен протыкал мозги пациентов для их же блага со слишком уж большим энтузиазмом. Но и у метода Мониша было множество недостатков.

Мониш не следил за дальнейшей судьбой своих пациентов. У него даже не было достаточных обоснований, чтобы делать выводы. Странно, не правда ли? Он же совершал операции на головном мозге по новой методике, которую ранее нигде и никогда не проверяли!

Мониш лечил пациентов и следил за их поведением всего несколько дней после того, как разрывал связи в их головах. Многие считают, что критерии для определения того, стал ли пациент на самом деле нормальным, были предвзятыми: очень уж хотел врач, чтобы результат был положительным. Поясним: Мониш обнаружил улучшение состояния у большинства пациентов, потому что хотел обнаружить именно это. Фримен же, хоть и практиковал, возможно, более варварский метод, но работал с пациентами и после операции. Он не бросил их до самой своей смерти.

4. Хирургически индуцированное детство

Фримен придумал специальный термин для людей, недавно прошедших лоботомию: хирургически индуцированное детство. Он считал, что отсутствие у пациентов нормальных умственных способностей, отвлечение внимания, ступор и другие характерные последствия лоботомии возникают, потому что пациент регрессирует - возвращается к более молодому умственному возрасту. Но при этом Фримен и не предполагал, что личности может быть нанесён ущерб. Скорее всего, он верил, что пациент в итоге «повзрослеет» ещё раз: повторное взросление пройдёт быстро и в итоге приведёт к полному выздоровлению. И предложил лечить больных (даже взрослых) так же, как лечили бы непослушных детей.

Он даже предлагал родителям шлёпать взрослую дочь, если она плохо себя вела, а позже дать ей мороженое и поцеловать. Регрессивные модели поведения, которые часто проявлялись у пациентов после лоботомии, со временем исчезали лишь у немногих: как правило, человек оставался умственно и эмоционально парализован на всю оставшуюся жизнь.

Многие пациенты не могли контролировать мочеиспускание. Они вправду вели себя как очень непослушные дети: моментально возбуждались от разных раздражителей, проявляли синдром дефицита внимания и неконтролируемые вспышки гнева.

5. Информированное согласие

В наши дни врачи должны сначала сообщить пациенту о том, что будет сделано, каков риск и возможные осложнения, и только потом начинать сложное физическое или умственное лечение. Пациент, будучи в здравом уме, должен осознать риск, принять решение и подписать документы.

Но во времена лоботомии у пациентов таких прав не было, а к информированному согласию относились небрежно. Фактически, хирурги делали всё, что хотели.

Фримен считал, что психически нездоровый пациент согласия на лоботомию не может дать, так как не способен понять всей её пользы. Но так просто доктор не сдавался. Если он не мог получить согласие от пациента, он шёл к родственникам в надежде, что согласие дадут они. Что ещё хуже, если пациент уже согласился, но в последнюю минуту передумал, доктор всё равно делал операцию, даже если приходилось «отключить» пациента.

Во многих случаях людям приходилось соглашаться на лоботомию против своей воли: за них решали врачи или члены семей, которые, возможно, навредить и не хотели, но относились к лечению безответственно.

6. Лоботомия разрушала человеческие жизни

Чаще всего лоботомия или превращала человека в овощ, или делала его более послушным, пассивным и легко управляемым, а зачастую ещё и менее умным. Многие врачи воспринимали это как «прогресс», потому что не знали, как обращаться с трудными пациентами. Если лоботомия пациента не убила, то все непоправимые повреждения головного мозга врачи считали побочными эффектами лечения.

Многие люди, просившие об обжаловании доставшейся Монишу Нобелевской премии, жаловались, что их самих или их родственников не просто не вылечили, но и нанесли непоправимый ущерб, который навсегда сделал их не теми, кем они были. Был случай, когда одной беременной женщине провели лоботомию из-за одних только головных болей, и прежней она так никогда и не стала: до конца жизни оставалсть на уровне маленького ребёнка, не способного самостоятельно поесть или позаботиться о себе.

Ещё один пример: мальчику по имени Говард Дулли сделали лоботомию по просьбе его мачехи - ей не нравилось, что Говард был трудным ребёнком. Фримен всерьёз рекомендовал этот метод как способ изменения личности. И мальчик провёл жизнь, навсегда потеряв себя самого.

7. Хирургический театр

Есть мнение, что Фримен был слишком рад возможности делать на законных основаниях трансорбитальную лоботомию всем пациентам без разбора. Он не просто не считал нужным должным образом проинформировать пациента о рисках и процедуре, но ещё и кичился своими успехами перед взбудораженными людьми. Фримен часто завершал процедуру за десять минут - как-то мало для сложной операции на головном мозге, даже если бы это была самая полезная операция в мире. К сожалению, сам врач так не думал.

Однажды он провёл 25 лоботомий за день. Именно он первым догадался «гуманно» применять электрошок, чтобы делать операции, пока пациенты были без сознания. Хуже того, иногда Фримен проводил лоботомию на обоих полушариях мозга просто чтобы покрасоваться. Невозможно точно сказать, скольким людям он сломал жизни.

8. Химическая лоботомия

Сегодня лоботомия считается абсурдной варварской процедурой. А ведь совсем недавно её практиковали повсеместно, даже не понимая, что делают. Хотелось бы верить, что лоботомия исчезла навсегда, потому что врачи наконец поняли, что творят. Но в действительности её просто вытеснило более эффективное лечение.

Изо всех врачей обожал лоботомию, пожалуй, только Фримен. Другим докторам эта процедура не нравилась, но они прибегали к ней, когда считали, что ничего другого не остаётся. Но время шло, и на смену операции пришли психотропные препараты. Появилось лекарство под названием аминазин, которое поначалу называли «химической лоботомией».

Люди боялись, что аминазин тоже может навсегда изменить личность. Но препарат явно не превращал пациентов в неразумных детей, которые даже не могут контролировать основные функции организма. И вскоре от лоботомии как от врачебной практики отказались насовсем.

Материал из Википедии - свободной энциклопедии

Употребляется также термин лейкотомия (от др.-греч. λευκός - белый и τομή - разрез ).

После префронтальной лоботомии больному выставлялся пожизненный диагноз «синдром лобной доли (код F07 по МКБ-10) ».

История лоботомии на Западе

Лоботомию разработал в 1935 году португалец Эгаш Мониш . Он выдвинул гипотезу , что пересечение афферентных и эфферентных волокон в лобной доле может быть эффективным в лечении психических расстройств . Первая операция была проведена в 1936 году . Так как из-за подагры Мониш не мог провести её сам, операция была выполнена профессором нейрохирургии Алмейдой Лимой (порт. Almeida Lima) под его руководством. Мониш назвал операцию «лейкотомия», поскольку сами лобные части не повреждались, а прорезалось лишь белое вещество нейрональных связей, соединяющих лобные части с другими отделами мозга. Данная процедура рекламировалась как средство спасения в безнадёжных ситуациях.

Процедура лоботомии состояла в следующем: с помощью проводника в мозг вводилась петля, и вращательными движениями совершалось повреждение ткани мозга. Выполнив около ста таких операций и проведя катамнестическое наблюдение за пациентами, состоявшее в субъективной оценке психического состояния, Мониш сообщил об успехе этой операции и стал её популяризировать. Так, в 1936 году он опубликовал результаты оперативного лечения 20 своих первых пациентов: 7 из них выздоровели, у 7 наступило улучшение, тогда как у 6 не наблюдалось никакой положительной динамики .

Фактически Эгаш Мониш осуществил наблюдение лишь за несколькими пациентами, а большинство из них после операции уже никогда не видел. Хотя в научной аудитории качество исследований подвергалось критике, Э. Мониш написал сотни статей и книг о лоботомии. Непосредственно после сообщения Мониша о своём открытии последовали критические высказывания со стороны научного сообщества: так, S. Cid утверждал, что изменения, наблюдаемые Монишем у пациентов после операции, следовало бы сопоставить с последствиями травмы головного мозга и что по сути эти изменения представляют собой деградацию личности . Paul Courbon отметил, что нанесение увечий органу не может улучшить его функции и что мозговые повреждения, вызванные лоботомией, влекут за собой риск последующего развития менингита , эпилепсии и мозговых абсцессов . Несмотря на это, сообщение Мониша привело к быстрому принятию процедуры на экспериментальной основе отдельными клиницистами в Бразилии , Кубе , Италии , Румынии и США .

В 1949 году Эгаш Мониш был удостоен Нобелевской премии по физиологии и медицине «за открытие терапевтического воздействия лейкотомии при некоторых психических заболеваниях».

Первые исследования лоботомии привели к положительным результатам, однако, как впоследствии выяснилось, они были проведены без твёрдого следования методологии . Оценить положительные результаты лоботомии затруднительно, поскольку операции проводились по практически несопоставимым методикам на пациентах с различными диагнозами . Наступило выздоровление или нет - этот вопрос часто решался на основе такого прагматического критерия, как повышение управляемости пациента.

Даже в тех случаях, когда у пациентов в результате применения лоботомии купировались агрессивность, бред , галлюцинации или депрессия , через 5-15 лет нервные волокна от лобных долей нередко прорастали обратно в мозговое вещество, и бред, галлюцинации, агрессивность возобновлялись либо же развивались вновь депрессивные фазы. Попытка же повторения лоботомии приводила к дальнейшему нарастанию интеллектуального дефицита .

В начале 1950-х годов в США проводилось около 5 тысяч лоботомий в год . В промежутке от до конца 1950-х годов лоботомию прошли 40 000-50 000 американцев . Показаниями были не только шизофрения , но и тяжёлый невроз навязчивых состояний . Операции проводились главным образом в нестерильных условиях . Часто лоботомию выполняли врачи, не имевшие хирургической подготовки, в чём и заключалось одно из злоупотреблений этим психохирургическим вмешательством. Не имея образования хирурга , Фримен, тем не менее, совершил около 3500 таких операций , путешествуя по стране в собственном фургоне, который был назван им «lobotomobile» .

Лоботомия широко применялась не только в США, но и в ряде других стран мира, в число которых входили Великобритания , Финляндия , Норвегия , Швеция , Дания , Япония , СССР . Десятки тысяч пациентов подверглись этой операции в странах Европы .

Упадок лоботомии начался в 1950-е годы после того, как стали очевидными серьёзные неврологические осложнения этой операции. В дальнейшем проведение лоботомии было запрещено законодательно во многих странах. В СССР лоботомия была официально запрещена в 1950 году .

После упадка лоботомии развитие психохирургии не остановилось, получили развитие другие техники хирургических вмешательств, связанные с меньшим количеством побочных эффектов и меньшей смертностью. В конечном счёте психохирургическое вмешательство стали допускать как возможное у небольшой части пациентов с резистентными психическими расстройствами , чаще всего аффективными или тревожными . К числу распространённых методов вмешательства относятся передняя цингулотомия , субкаудальная трактотомия , лимбическая лейкотомия и передняя капсулотомия .

Лоботомия в СССР

На VII сессии Нейрохирургического совета () Н. Н. Бурденко опроверг мнение о том, что психохирургия - «музыка далёкого будущего». Ещё в 1944 году он поручил своему докторанту психиатру Ю. Б. Розинскому изучить возможности и результаты лоботомии при различных тяжёлых заболеваниях, главным образом шизофрении .

Егоров предложил свою модификацию лоботомии. Вместо закрытого доступа через фрезевое отверстие или крышу орбиты он использовал костно-пластическую трепанацию , дававшую широкий обзор операционного поля и позволявшую точнее ориентироваться в определении мишени хирургического вмешательства. Лоботомия осуществлялась щадяще, как правило только в одной лобной доле, её полюсных отделах и всегда спереди от переднего рога бокового желудочка и подкорковых узлов . При такой методике исключались повреждения пирамидных путей и подкорковых образований .

Б. Г. Егоров считал теоретической основой лечебного действия лоботомии разобщение префронтальной коры и подкорки. Академик Л. А. Орбели , консультировавший и сотрудничавший с Институтом психиатрии Минздрава РСФСР, писал, что «берёт на себя смелость говорить о физиологических выводах, следующих из лоботомии», а именно: «разобщение лобных долей от остальных отделов центральной нервной системы ведёт не столько к выключению роли лобных долей из их участия в формировании корковых процессов, сколько ведёт к тому, чтобы устранить или ослабить возможное влияние подкорковых узлов на кору мозга и установить влияние коры мозга на подкорковые образования», и при этом «интракортикальные связи почти не нарушаются» .

Отбор больных для лоботомии был очень жёстким. Хирургический метод предлагался лишь в случаях неэффективности предшествующего длительного лечения, включая и инсулиновую терапию , и электрошок . Все больные не только проходили общее клиническое и неврологическое обследование, но и самым тщательным образом изучались психиатрически. Послеоперационный контроль был динамичным и объективизированным, фиксировались как приобретения в эмоциональной сфере, поведении и социальной адекватности хирургической деятельности, так и возможные потери. Всё это позволило выработать определённые показания и противопоказания к префронтальной лоботомии .

Новое направление в 1940-е годы в Ленинграде развивал нейрохирург профессор И. С. Бабчин . Он разработал щадящий хирургический доступ для выполнения лоботомии. Для подхода к лобным долям накладывались фрезевые отверстия парасагиттально . Далее лейкотомом оригинальной конструкции осуществлялось повреждение фронто-таламических путей. Свою операцию И. С. Бабчин назвал «фронтальной лейкотомией». Одновременно развернулись исследования по изучению анатомии и топографии корково-подкорковых путей. М. С. Короткевич в своей кандидатской диссертации уточнила связи коры больших полушарий с подкорковыми ядрами. А. А. Вагина в своей докторской диссертации обосновала лоботомию, успев до запрета выполнить важные фрагменты: «Анатомический анализ экспериментальной лейкотомии» и «Связи лобной доли с таламусом » .

Лоботомию стали производить и в других городах СССР (Горьком , Киеве , Харькове , Алма-Ате , Свердловске , Ростове-на-Дону и др.). Общее количество по стране стало исчисляться сотнями наблюдений. Далеко не всем больным с инкурабельной шизофренией помогало оперативное вмешательство. Кроме того, выполнение без должных условий и хирургического мастерства нередко давало различные осложнения, создающие неблагоприятное впечатление о методе.

Борьба мнений о допустимости лоботомии как лечебного метода шла вначале в естественных рамках и формах. Противники и сторонники психохирургии обсудили проблему на Пленуме Всесоюзного научного общества невропатологов и психиатров.

Накопленный… клинический опыт, базирующийся на материале свыше 400 человек, прооперированных больных, показал, что операция фронтальной лоботомии является относительно эффективным и сравнительно безопасным методом лечения некоторых форм тяжёлой шизофрении, совершенно не поддающихся лечению другими, существующими в настоящее время консервативными способами. Это даёт основание считать оправданным и гуманным стремление облегчить с помощью хирургического вмешательства страдания больных и пытаться вернуть к жизни и труду этих постоянных жителей психиатрических больниц .

Запрет лоботомии

В мае 1950 года психиатр профессор Василий Гиляровский предложил вновь вернуться к обсуждению лейкотомии с тем, чтобы запретить её применение как метод лечения в психиатрических учреждениях . Вопрос был вновь рассмотрен на Пленуме Всесоюзного научного общества невропатологов и психиатров 22-24 июня 1950 года. Принятая резолюция подтвердила предыдущее решение: «Признать применение фронтальной лейкотомии как метода лечения душевных заболеваний целесообразным в случае, когда все другие методы лечения не оказали терапевтического воздействия» .

За эту резолюцию проголосовали 28 из 30 членов Правления, двое были против. Профессор Гиляровский настоял, чтобы записали его особое мнение : «Не считаю лейкотомию методом лечения, который можно рекомендовать психиатрическим учреждениям» .

В. А. Гиляровский добился распоряжения Минздрава СССР о проверке результатов применения префронтальной лейкотомии на местах. В отчёте о проверке Ленинградского института им. В. М. Бехтерева было указано, что лейкотомии подверглось 176 больных, из них 152 - с диагнозом «шизофрения ». Комиссии продемонстрировали 8 больных с хорошими результатами, однако у всех были обнаружены те или иные дефекты, некоторое органическое снижение. Операции делали и хирурги, и психиатры. Больных после лейкотомии обычно переводили в другие лечебные учреждения, и потому отдалённые исходы не изучались как следует .

Вскоре вышла статья того же Гиляровского в журнале «Медицинский работник» (№ 37 от 14.09.1950) «Учение Павлова - основа психиатрии». В ней резко критикуется метод лоботомии. Например:

Предполагается, что перерезка белого вещества лобных долей нарушает их связи с зрительным бугром и устраняет возможность поступления из него стимулов, приводящих к возбуждению и вообще расстраивающих психические функции. Это объяснение механистично и уходит своими корнями к узкому локализационизму, свойственному психиатрам Америки, откуда и перенесена к нам лейкотомия.

Отражение в обществе

Лоботомия изображается и упоминается во многих известных кинофильмах и книгах, включая роман «Вся королевская рать » Р. П. Уоррена , пьесу Т. Уильямса «Внезапно, прошлым летом», серию «Беспокойство» 4 сезона «Секретных материалов» , роман «Пролетая над гнездом кукушки » К. Кизи и его одноимённую экранизацию , триллер «Остров проклятых» Мартина Скорсезе , фильм «Запрещённый приём» , песню группы Green Day , фантастический боевик «Вспомнить всё » и другие. Доминирующее изображение эффектов лоботомии в произведениях искусства - это демонстрация пациента, впадающего после операции в вегетативное состояние , неспособного говорить, мыслить. Таким образом авторы стремятся изобразить бесчеловечность психиатров.

Случаи почти полного восстановления после лоботомии были редкими - это произошло, например, с Говардом Далли, подвергшимся операции в возрасте 12 лет и написавшим о себе впоследствии книгу «Моя лоботомия» . Другим знаменитым случаем была история Роуз (Розмари) Кеннеди , сестры президента США Д. Ф. Кеннеди , которая по просьбе её отца была прооперирована У. Фрименом в 1941 году . Став инвалидом в результате операции, она провела остаток своей жизни в различных учреждениях и умерла в 2005 году в возрасте 86 лет .

См. также

Напишите отзыв о статье "Лоботомия"

Примечания

Торн Б. М. // Корсини Р., Ауэрбах А. . СПб.: Питер, 2006. - 1096 с.
// Вестник Ассоциации психиатров Украины. - 2013. - № 3 .
Kotowicz, Zbigniew (December 2008). «Psychosurgery in Italy, 1936–39». History of Psychiatry 19 (4): 476–489. DOI :10.1177/0957154X07087345 . ISSN .
Gross, Dominik; Schäfer, Gereon (2011). «Egas Moniz (1874-1955) and the "invention" of modern psychosurgery: a historical and ethical reanalysis under special consideration of Portuguese original sources». Neurosurgical Focus 30 (2): 8.
Kotowicz, Zbigniew (2005). «». Gesnerus 62 (1/2): 77–101.
Christmas D, Morrison C, Eljamel MS, Matthews K. Neurosurgery for mental disorder // Advances in Psychiatric Treatment. - 2004. - Vol. 10. - P. 189–199. Перевод:
Leon Eisenberg (1998) NEJM 339:1719-1720
Комер P. Основы патопсихологии. - Fundamentals of Abnormal Psychology, 2001. - 617 с.
Tow, P. Macdonald // Oxford University Press. - New York, 1955. - С. xv 262 pp .
Stuss, Donald T.; Benson, D. Frank // Psychological Bulletin. - Jan 1984. - Т. 95 (1) . - С. 3-28 . - DOI :10.1037/0033-2909.95.1.3 .
Гельдер М., Гэт Д., Мейо Р. Оксфордское руководство по психиатрии: Пер. с англ. - Киев: Сфера, 1999. - Т. 2. - 436 с. - 1000 экз. - ISBN 966-7267-76-8 .
Partridge, Maurice. Pre-frontal leucotomy:. - Oxford: Blackwell Scientific Publications, 1950.
Доброхотова Т.А. // Независимый психиатрический журнал. - 1995. - № 4. - С. 18-22.
by Richard Bentall, NYU Press, 2009, Review by Roy Sugarman, Ph.D., Aug 25th 2009 in Metapsychology online reviews , Volume 13, Issue 35
Быков Ю. В., Беккер Р. А., Резников М. К. Резистентные депрессии. Практическое руководство. - Киев: Медкнига, 2013. - 400 с. - ISBN 978-966-1597-14-2 .
McManamy J .
Блейхер В. М., Крук И. В. / Под ред. Бокова С. Н. В 2-х томах. - Ростов-на-Дону: «Феникс», 1996.
Rowland L (April 2005). «». Neurology Today 5 (4): 70–72. DOI :10.1097/00132985-200504000-00020 .
Day, Elizabeth . . Проверено 31 марта 2010.
Rogers L. .
Tranøy, Joar (Winter 1996). «». The Journal of Mind and Behavior 17 (1): 1–20.
Tranøy, Joar; Blomberg, Wenche (March 2005). «». History of Psychiatry 16 (1): 107–110. DOI :10.1177/0957154X05052224 .
Ogren, K.; Sandlund, M. (2005). «». Journal of the History of the Neurosciences 14 (4): 353–67. DOI :10.1080/096470490897692 . PMID 16338693 .
Goldbeck-Wood, Sandra (21 September 1996). «Norway compensates lobotomy victims». British Medical Journal 313 (7059): 708–709. DOI :10.1136/bmj.313.7059.708a .
Kragh, J.V. (2010). «». Medical History 54 (3): 341–64. DOI :10.1017/S0025727300004646 . PMID 20592884 .
Приказ МЗ СССР 1003 (9 дек. 1950). Невропатология и психиатрия 20, no. 1 (1951): 17-18.
Лихтерман Л. Б. История отечественной психохирургии. 3. Развитие психохирургии в СССР // Продолжение "Здесь" 2. - М ., 2007. - С. 109-118. - 208 с. - 500 экз. - ISBN 9785-94982-043-6 .
Лихтерман Л. Б. История отечественной психохирургии. 4. Запрет психохирургии // Продолжение "Здесь" 2. - М ., 2007. - С. 118-132. - 208 с. - 500 экз. - ISBN 9785-94982-043-6 .
Доброхотова Т.А., Брагина Н.Н., Зайцев О.С., Ураков С.В, Карменян К.К. .

Отрывок, характеризующий Лоботомия

Мужики подошли и взяли его за плечи и ноги, но он жалобно застонал, и мужики, переглянувшись, опять отпустили его.
– Берись, клади, всё одно! – крикнул чей то голос. Его другой раз взяли за плечи и положили на носилки.
– Ах боже мой! Боже мой! Что ж это?.. Живот! Это конец! Ах боже мой! – слышались голоса между офицерами. – На волосок мимо уха прожужжала, – говорил адъютант. Мужики, приладивши носилки на плечах, поспешно тронулись по протоптанной ими дорожке к перевязочному пункту.
– В ногу идите… Э!.. мужичье! – крикнул офицер, за плечи останавливая неровно шедших и трясущих носилки мужиков.
– Подлаживай, что ль, Хведор, а Хведор, – говорил передний мужик.
– Вот так, важно, – радостно сказал задний, попав в ногу.
– Ваше сиятельство? А? Князь? – дрожащим голосом сказал подбежавший Тимохин, заглядывая в носилки.
Князь Андрей открыл глаза и посмотрел из за носилок, в которые глубоко ушла его голова, на того, кто говорил, и опять опустил веки.
Ополченцы принесли князя Андрея к лесу, где стояли фуры и где был перевязочный пункт. Перевязочный пункт состоял из трех раскинутых, с завороченными полами, палаток на краю березника. В березнике стояла фуры и лошади. Лошади в хребтугах ели овес, и воробьи слетали к ним и подбирали просыпанные зерна. Воронья, чуя кровь, нетерпеливо каркая, перелетали на березах. Вокруг палаток, больше чем на две десятины места, лежали, сидели, стояли окровавленные люди в различных одеждах. Вокруг раненых, с унылыми и внимательными лицами, стояли толпы солдат носильщиков, которых тщетно отгоняли от этого места распоряжавшиеся порядком офицеры. Не слушая офицеров, солдаты стояли, опираясь на носилки, и пристально, как будто пытаясь понять трудное значение зрелища, смотрели на то, что делалось перед ними. Из палаток слышались то громкие, злые вопли, то жалобные стенания. Изредка выбегали оттуда фельдшера за водой и указывали на тех, который надо было вносить. Раненые, ожидая у палатки своей очереди, хрипели, стонали, плакали, кричали, ругались, просили водки. Некоторые бредили. Князя Андрея, как полкового командира, шагая через неперевязанных раненых, пронесли ближе к одной из палаток и остановились, ожидая приказания. Князь Андрей открыл глаза и долго не мог понять того, что делалось вокруг него. Луг, полынь, пашня, черный крутящийся мячик и его страстный порыв любви к жизни вспомнились ему. В двух шагах от него, громко говоря и обращая на себя общее внимание, стоял, опершись на сук и с обвязанной головой, высокий, красивый, черноволосый унтер офицер. Он был ранен в голову и ногу пулями. Вокруг него, жадно слушая его речь, собралась толпа раненых и носильщиков.
– Мы его оттеда как долбанули, так все побросал, самого короля забрали! – блестя черными разгоряченными глазами и оглядываясь вокруг себя, кричал солдат. – Подойди только в тот самый раз лезервы, его б, братец ты мой, звания не осталось, потому верно тебе говорю…
Князь Андрей, так же как и все окружавшие рассказчика, блестящим взглядом смотрел на него и испытывал утешительное чувство. «Но разве не все равно теперь, – подумал он. – А что будет там и что такое было здесь? Отчего мне так жалко было расставаться с жизнью? Что то было в этой жизни, чего я не понимал и не понимаю».

Один из докторов, в окровавленном фартуке и с окровавленными небольшими руками, в одной из которых он между мизинцем и большим пальцем (чтобы не запачкать ее) держал сигару, вышел из палатки. Доктор этот поднял голову и стал смотреть по сторонам, но выше раненых. Он, очевидно, хотел отдохнуть немного. Поводив несколько времени головой вправо и влево, он вздохнул и опустил глаза.
– Ну, сейчас, – сказал он на слова фельдшера, указывавшего ему на князя Андрея, и велел нести его в палатку.
В толпе ожидавших раненых поднялся ропот.
– Видно, и на том свете господам одним жить, – проговорил один.
Князя Андрея внесли и положили на только что очистившийся стол, с которого фельдшер споласкивал что то. Князь Андрей не мог разобрать в отдельности того, что было в палатке. Жалобные стоны с разных сторон, мучительная боль бедра, живота и спины развлекали его. Все, что он видел вокруг себя, слилось для него в одно общее впечатление обнаженного, окровавленного человеческого тела, которое, казалось, наполняло всю низкую палатку, как несколько недель тому назад в этот жаркий, августовский день это же тело наполняло грязный пруд по Смоленской дороге. Да, это было то самое тело, та самая chair a canon [мясо для пушек], вид которой еще тогда, как бы предсказывая теперешнее, возбудил в нем ужас.
В палатке было три стола. Два были заняты, на третий положили князя Андрея. Несколько времени его оставили одного, и он невольно увидал то, что делалось на других двух столах. На ближнем столе сидел татарин, вероятно, казак – по мундиру, брошенному подле. Четверо солдат держали его. Доктор в очках что то резал в его коричневой, мускулистой спине.
– Ух, ух, ух!.. – как будто хрюкал татарин, и вдруг, подняв кверху свое скуластое черное курносое лицо, оскалив белые зубы, начинал рваться, дергаться и визжат ь пронзительно звенящим, протяжным визгом. На другом столе, около которого толпилось много народа, на спине лежал большой, полный человек с закинутой назад головой (вьющиеся волоса, их цвет и форма головы показались странно знакомы князю Андрею). Несколько человек фельдшеров навалились на грудь этому человеку и держали его. Белая большая полная нога быстро и часто, не переставая, дергалась лихорадочными трепетаниями. Человек этот судорожно рыдал и захлебывался. Два доктора молча – один был бледен и дрожал – что то делали над другой, красной ногой этого человека. Управившись с татарином, на которого накинули шинель, доктор в очках, обтирая руки, подошел к князю Андрею. Он взглянул в лицо князя Андрея и поспешно отвернулся.
– Раздеть! Что стоите? – крикнул он сердито на фельдшеров.
Самое первое далекое детство вспомнилось князю Андрею, когда фельдшер торопившимися засученными руками расстегивал ему пуговицы и снимал с него платье. Доктор низко нагнулся над раной, ощупал ее и тяжело вздохнул. Потом он сделал знак кому то. И мучительная боль внутри живота заставила князя Андрея потерять сознание. Когда он очнулся, разбитые кости бедра были вынуты, клоки мяса отрезаны, и рана перевязана. Ему прыскали в лицо водою. Как только князь Андрей открыл глаза, доктор нагнулся над ним, молча поцеловал его в губы и поспешно отошел.
После перенесенного страдания князь Андрей чувствовал блаженство, давно не испытанное им. Все лучшие, счастливейшие минуты в его жизни, в особенности самое дальнее детство, когда его раздевали и клали в кроватку, когда няня, убаюкивая, пела над ним, когда, зарывшись головой в подушки, он чувствовал себя счастливым одним сознанием жизни, – представлялись его воображению даже не как прошедшее, а как действительность.
Около того раненого, очертания головы которого казались знакомыми князю Андрею, суетились доктора; его поднимали и успокоивали.
– Покажите мне… Ооооо! о! ооооо! – слышался его прерываемый рыданиями, испуганный и покорившийся страданию стон. Слушая эти стоны, князь Андрей хотел плакать. Оттого ли, что он без славы умирал, оттого ли, что жалко ему было расставаться с жизнью, от этих ли невозвратимых детских воспоминаний, оттого ли, что он страдал, что другие страдали и так жалостно перед ним стонал этот человек, но ему хотелось плакать детскими, добрыми, почти радостными слезами.
Раненому показали в сапоге с запекшейся кровью отрезанную ногу.
– О! Ооооо! – зарыдал он, как женщина. Доктор, стоявший перед раненым, загораживая его лицо, отошел.
– Боже мой! Что это? Зачем он здесь? – сказал себе князь Андрей.
В несчастном, рыдающем, обессилевшем человеке, которому только что отняли ногу, он узнал Анатоля Курагина. Анатоля держали на руках и предлагали ему воду в стакане, края которого он не мог поймать дрожащими, распухшими губами. Анатоль тяжело всхлипывал. «Да, это он; да, этот человек чем то близко и тяжело связан со мною, – думал князь Андрей, не понимая еще ясно того, что было перед ним. – В чем состоит связь этого человека с моим детством, с моею жизнью? – спрашивал он себя, не находя ответа. И вдруг новое, неожиданное воспоминание из мира детского, чистого и любовного, представилось князю Андрею. Он вспомнил Наташу такою, какою он видел ее в первый раз на бале 1810 года, с тонкой шеей и тонкими рукамис готовым на восторг, испуганным, счастливым лицом, и любовь и нежность к ней, еще живее и сильнее, чем когда либо, проснулись в его душе. Он вспомнил теперь ту связь, которая существовала между им и этим человеком, сквозь слезы, наполнявшие распухшие глаза, мутно смотревшим на него. Князь Андрей вспомнил все, и восторженная жалость и любовь к этому человеку наполнили его счастливое сердце.
Князь Андрей не мог удерживаться более и заплакал нежными, любовными слезами над людьми, над собой и над их и своими заблуждениями.
«Сострадание, любовь к братьям, к любящим, любовь к ненавидящим нас, любовь к врагам – да, та любовь, которую проповедовал бог на земле, которой меня учила княжна Марья и которой я не понимал; вот отчего мне жалко было жизни, вот оно то, что еще оставалось мне, ежели бы я был жив. Но теперь уже поздно. Я знаю это!»

Страшный вид поля сражения, покрытого трупами и ранеными, в соединении с тяжестью головы и с известиями об убитых и раненых двадцати знакомых генералах и с сознанием бессильности своей прежде сильной руки произвели неожиданное впечатление на Наполеона, который обыкновенно любил рассматривать убитых и раненых, испытывая тем свою душевную силу (как он думал). В этот день ужасный вид поля сражения победил ту душевную силу, в которой он полагал свою заслугу и величие. Он поспешно уехал с поля сражения и возвратился к Шевардинскому кургану. Желтый, опухлый, тяжелый, с мутными глазами, красным носом и охриплым голосом, он сидел на складном стуле, невольно прислушиваясь к звукам пальбы и не поднимая глаз. Он с болезненной тоской ожидал конца того дела, которого он считал себя причиной, но которого он не мог остановить. Личное человеческое чувство на короткое мгновение взяло верх над тем искусственным призраком жизни, которому он служил так долго. Он на себя переносил те страдания и ту смерть, которые он видел на поле сражения. Тяжесть головы и груди напоминала ему о возможности и для себя страданий и смерти. Он в эту минуту не хотел для себя ни Москвы, ни победы, ни славы. (Какой нужно было ему еще славы?) Одно, чего он желал теперь, – отдыха, спокойствия и свободы. Но когда он был на Семеновской высоте, начальник артиллерии предложил ему выставить несколько батарей на эти высоты, для того чтобы усилить огонь по столпившимся перед Князьковым русским войскам. Наполеон согласился и приказал привезти ему известие о том, какое действие произведут эти батареи.
Адъютант приехал сказать, что по приказанию императора двести орудий направлены на русских, но что русские все так же стоят.
– Наш огонь рядами вырывает их, а они стоят, – сказал адъютант.
– Ils en veulent encore!.. [Им еще хочется!..] – сказал Наполеон охриплым голосом.
– Sire? [Государь?] – повторил не расслушавший адъютант.
– Ils en veulent encore, – нахмурившись, прохрипел Наполеон осиплым голосом, – donnez leur en. [Еще хочется, ну и задайте им.]
И без его приказания делалось то, чего он хотел, и он распорядился только потому, что думал, что от него ждали приказания. И он опять перенесся в свой прежний искусственный мир призраков какого то величия, и опять (как та лошадь, ходящая на покатом колесе привода, воображает себе, что она что то делает для себя) он покорно стал исполнять ту жестокую, печальную и тяжелую, нечеловеческую роль, которая ему была предназначена.
И не на один только этот час и день были помрачены ум и совесть этого человека, тяжеле всех других участников этого дела носившего на себе всю тяжесть совершавшегося; но и никогда, до конца жизни, не мог понимать он ни добра, ни красоты, ни истины, ни значения своих поступков, которые были слишком противоположны добру и правде, слишком далеки от всего человеческого, для того чтобы он мог понимать их значение. Он не мог отречься от своих поступков, восхваляемых половиной света, и потому должен был отречься от правды и добра и всего человеческого.
Не в один только этот день, объезжая поле сражения, уложенное мертвыми и изувеченными людьми (как он думал, по его воле), он, глядя на этих людей, считал, сколько приходится русских на одного француза, и, обманывая себя, находил причины радоваться, что на одного француза приходилось пять русских. Не в один только этот день он писал в письме в Париж, что le champ de bataille a ete superbe [поле сражения было великолепно], потому что на нем было пятьдесят тысяч трупов; но и на острове Св. Елены, в тиши уединения, где он говорил, что он намерен был посвятить свои досуги изложению великих дел, которые он сделал, он писал:
«La guerre de Russie eut du etre la plus populaire des temps modernes: c"etait celle du bon sens et des vrais interets, celle du repos et de la securite de tous; elle etait purement pacifique et conservatrice.
C"etait pour la grande cause, la fin des hasards elle commencement de la securite. Un nouvel horizon, de nouveaux travaux allaient se derouler, tout plein du bien etre et de la prosperite de tous. Le systeme europeen se trouvait fonde; il n"etait plus question que de l"organiser.
Satisfait sur ces grands points et tranquille partout, j"aurais eu aussi mon congres et ma sainte alliance. Ce sont des idees qu"on m"a volees. Dans cette reunion de grands souverains, nous eussions traites de nos interets en famille et compte de clerc a maitre avec les peuples.
L"Europe n"eut bientot fait de la sorte veritablement qu"un meme peuple, et chacun, en voyageant partout, se fut trouve toujours dans la patrie commune. Il eut demande toutes les rivieres navigables pour tous, la communaute des mers, et que les grandes armees permanentes fussent reduites desormais a la seule garde des souverains.
De retour en France, au sein de la patrie, grande, forte, magnifique, tranquille, glorieuse, j"eusse proclame ses limites immuables; toute guerre future, purement defensive; tout agrandissement nouveau antinational. J"eusse associe mon fils a l"Empire; ma dictature eut fini, et son regne constitutionnel eut commence…
Paris eut ete la capitale du monde, et les Francais l"envie des nations!..
Mes loisirs ensuite et mes vieux jours eussent ete consacres, en compagnie de l"imperatrice et durant l"apprentissage royal de mon fils, a visiter lentement et en vrai couple campagnard, avec nos propres chevaux, tous les recoins de l"Empire, recevant les plaintes, redressant les torts, semant de toutes parts et partout les monuments et les bienfaits.
Русская война должна бы была быть самая популярная в новейшие времена: это была война здравого смысла и настоящих выгод, война спокойствия и безопасности всех; она была чисто миролюбивая и консервативная.
Это было для великой цели, для конца случайностей и для начала спокойствия. Новый горизонт, новые труды открывались бы, полные благосостояния и благоденствия всех. Система европейская была бы основана, вопрос заключался бы уже только в ее учреждении.
Удовлетворенный в этих великих вопросах и везде спокойный, я бы тоже имел свой конгресс и свой священный союз. Это мысли, которые у меня украли. В этом собрании великих государей мы обсуживали бы наши интересы семейно и считались бы с народами, как писец с хозяином.
Европа действительно скоро составила бы таким образом один и тот же народ, и всякий, путешествуя где бы то ни было, находился бы всегда в общей родине.
Я бы выговорил, чтобы все реки были судоходны для всех, чтобы море было общее, чтобы постоянные, большие армии были уменьшены единственно до гвардии государей и т.д.
Возвратясь во Францию, на родину, великую, сильную, великолепную, спокойную, славную, я провозгласил бы границы ее неизменными; всякую будущую войну защитительной; всякое новое распространение – антинациональным; я присоединил бы своего сына к правлению империей; мое диктаторство кончилось бы, в началось бы его конституционное правление…
Париж был бы столицей мира и французы предметом зависти всех наций!..
Потом мои досуги и последние дни были бы посвящены, с помощью императрицы и во время царственного воспитывания моего сына, на то, чтобы мало помалу посещать, как настоящая деревенская чета, на собственных лошадях, все уголки государства, принимая жалобы, устраняя несправедливости, рассевая во все стороны и везде здания и благодеяния.]
Он, предназначенный провидением на печальную, несвободную роль палача народов, уверял себя, что цель его поступков была благо народов и что он мог руководить судьбами миллионов и путем власти делать благодеяния!
«Des 400000 hommes qui passerent la Vistule, – писал он дальше о русской войне, – la moitie etait Autrichiens, Prussiens, Saxons, Polonais, Bavarois, Wurtembergeois, Mecklembourgeois, Espagnols, Italiens, Napolitains. L"armee imperiale, proprement dite, etait pour un tiers composee de Hollandais, Belges, habitants des bords du Rhin, Piemontais, Suisses, Genevois, Toscans, Romains, habitants de la 32 e division militaire, Breme, Hambourg, etc.; elle comptait a peine 140000 hommes parlant francais. L"expedition do Russie couta moins de 50000 hommes a la France actuelle; l"armee russe dans la retraite de Wilna a Moscou, dans les differentes batailles, a perdu quatre fois plus que l"armee francaise; l"incendie de Moscou a coute la vie a 100000 Russes, morts de froid et de misere dans les bois; enfin dans sa marche de Moscou a l"Oder, l"armee russe fut aussi atteinte par, l"intemperie de la saison; elle ne comptait a son arrivee a Wilna que 50000 hommes, et a Kalisch moins de 18000».
[Из 400000 человек, которые перешли Вислу, половина была австрийцы, пруссаки, саксонцы, поляки, баварцы, виртембергцы, мекленбургцы, испанцы, итальянцы и неаполитанцы. Императорская армия, собственно сказать, была на треть составлена из голландцев, бельгийцев, жителей берегов Рейна, пьемонтцев, швейцарцев, женевцев, тосканцев, римлян, жителей 32 й военной дивизии, Бремена, Гамбурга и т.д.; в ней едва ли было 140000 человек, говорящих по французски. Русская экспедиция стоила собственно Франции менее 50000 человек; русская армия в отступлении из Вильны в Москву в различных сражениях потеряла в четыре раза более, чем французская армия; пожар Москвы стоил жизни 100000 русских, умерших от холода и нищеты в лесах; наконец во время своего перехода от Москвы к Одеру русская армия тоже пострадала от суровости времени года; по приходе в Вильну она состояла только из 50000 людей, а в Калише менее 18000.]
Он воображал себе, что по его воле произошла война с Россией, и ужас совершившегося не поражал его душу. Он смело принимал на себя всю ответственность события, и его помраченный ум видел оправдание в том, что в числе сотен тысяч погибших людей было меньше французов, чем гессенцев и баварцев.

Несколько десятков тысяч человек лежало мертвыми в разных положениях и мундирах на полях и лугах, принадлежавших господам Давыдовым и казенным крестьянам, на тех полях и лугах, на которых сотни лет одновременно сбирали урожаи и пасли скот крестьяне деревень Бородина, Горок, Шевардина и Семеновского. На перевязочных пунктах на десятину места трава и земля были пропитаны кровью. Толпы раненых и нераненых разных команд людей, с испуганными лицами, с одной стороны брели назад к Можайску, с другой стороны – назад к Валуеву. Другие толпы, измученные и голодные, ведомые начальниками, шли вперед. Третьи стояли на местах и продолжали стрелять.
Над всем полем, прежде столь весело красивым, с его блестками штыков и дымами в утреннем солнце, стояла теперь мгла сырости и дыма и пахло странной кислотой селитры и крови. Собрались тучки, и стал накрапывать дождик на убитых, на раненых, на испуганных, и на изнуренных, и на сомневающихся людей. Как будто он говорил: «Довольно, довольно, люди. Перестаньте… Опомнитесь. Что вы делаете?»
Измученным, без пищи и без отдыха, людям той и другой стороны начинало одинаково приходить сомнение о том, следует ли им еще истреблять друг друга, и на всех лицах было заметно колебанье, и в каждой душе одинаково поднимался вопрос: «Зачем, для кого мне убивать и быть убитому? Убивайте, кого хотите, делайте, что хотите, а я не хочу больше!» Мысль эта к вечеру одинаково созрела в душе каждого. Всякую минуту могли все эти люди ужаснуться того, что они делали, бросить всо и побежать куда попало.
Но хотя уже к концу сражения люди чувствовали весь ужас своего поступка, хотя они и рады бы были перестать, какая то непонятная, таинственная сила еще продолжала руководить ими, и, запотелые, в порохе и крови, оставшиеся по одному на три, артиллеристы, хотя и спотыкаясь и задыхаясь от усталости, приносили заряды, заряжали, наводили, прикладывали фитили; и ядра так же быстро и жестоко перелетали с обеих сторон и расплюскивали человеческое тело, и продолжало совершаться то страшное дело, которое совершается не по воле людей, а по воле того, кто руководит людьми и мирами.
Тот, кто посмотрел бы на расстроенные зады русской армии, сказал бы, что французам стоит сделать еще одно маленькое усилие, и русская армия исчезнет; и тот, кто посмотрел бы на зады французов, сказал бы, что русским стоит сделать еще одно маленькое усилие, и французы погибнут. Но ни французы, ни русские не делали этого усилия, и пламя сражения медленно догорало.
Русские не делали этого усилия, потому что не они атаковали французов. В начале сражения они только стояли по дороге в Москву, загораживая ее, и точно так же они продолжали стоять при конце сражения, как они стояли при начале его. Но ежели бы даже цель русских состояла бы в том, чтобы сбить французов, они не могли сделать это последнее усилие, потому что все войска русских были разбиты, не было ни одной части войск, не пострадавшей в сражении, и русские, оставаясь на своих местах, потеряли половину своего войска.
Французам, с воспоминанием всех прежних пятнадцатилетних побед, с уверенностью в непобедимости Наполеона, с сознанием того, что они завладели частью поля сраженья, что они потеряли только одну четверть людей и что у них еще есть двадцатитысячная нетронутая гвардия, легко было сделать это усилие. Французам, атаковавшим русскую армию с целью сбить ее с позиции, должно было сделать это усилие, потому что до тех пор, пока русские, точно так же как и до сражения, загораживали дорогу в Москву, цель французов не была достигнута и все их усилия и потери пропали даром. Но французы не сделали этого усилия. Некоторые историки говорят, что Наполеону стоило дать свою нетронутую старую гвардию для того, чтобы сражение было выиграно. Говорить о том, что бы было, если бы Наполеон дал свою гвардию, все равно что говорить о том, что бы было, если б осенью сделалась весна. Этого не могло быть. Не Наполеон не дал своей гвардии, потому что он не захотел этого, но этого нельзя было сделать. Все генералы, офицеры, солдаты французской армии знали, что этого нельзя было сделать, потому что упадший дух войска не позволял этого.
Не один Наполеон испытывал то похожее на сновиденье чувство, что страшный размах руки падает бессильно, но все генералы, все участвовавшие и не участвовавшие солдаты французской армии, после всех опытов прежних сражений (где после вдесятеро меньших усилий неприятель бежал), испытывали одинаковое чувство ужаса перед тем врагом, который, потеряв половину войска, стоял так же грозно в конце, как и в начале сражения. Нравственная сила французской, атакующей армии была истощена. Не та победа, которая определяется подхваченными кусками материи на палках, называемых знаменами, и тем пространством, на котором стояли и стоят войска, – а победа нравственная, та, которая убеждает противника в нравственном превосходстве своего врага и в своем бессилии, была одержана русскими под Бородиным. Французское нашествие, как разъяренный зверь, получивший в своем разбеге смертельную рану, чувствовало свою погибель; но оно не могло остановиться, так же как и не могло не отклониться вдвое слабейшее русское войско. После данного толчка французское войско еще могло докатиться до Москвы; но там, без новых усилий со стороны русского войска, оно должно было погибнуть, истекая кровью от смертельной, нанесенной при Бородине, раны. Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника.

Для человеческого ума непонятна абсолютная непрерывность движения. Человеку становятся понятны законы какого бы то ни было движения только тогда, когда он рассматривает произвольно взятые единицы этого движения. Но вместе с тем из этого то произвольного деления непрерывного движения на прерывные единицы проистекает большая часть человеческих заблуждений.
Известен так называемый софизм древних, состоящий в том, что Ахиллес никогда не догонит впереди идущую черепаху, несмотря на то, что Ахиллес идет в десять раз скорее черепахи: как только Ахиллес пройдет пространство, отделяющее его от черепахи, черепаха пройдет впереди его одну десятую этого пространства; Ахиллес пройдет эту десятую, черепаха пройдет одну сотую и т. д. до бесконечности. Задача эта представлялась древним неразрешимою. Бессмысленность решения (что Ахиллес никогда не догонит черепаху) вытекала из того только, что произвольно были допущены прерывные единицы движения, тогда как движение и Ахиллеса и черепахи совершалось непрерывно.
Принимая все более и более мелкие единицы движения, мы только приближаемся к решению вопроса, но никогда не достигаем его. Только допустив бесконечно малую величину и восходящую от нее прогрессию до одной десятой и взяв сумму этой геометрической прогрессии, мы достигаем решения вопроса. Новая отрасль математики, достигнув искусства обращаться с бесконечно малыми величинами, и в других более сложных вопросах движения дает теперь ответы на вопросы, казавшиеся неразрешимыми.

1. Лоботомия, или лейкотомия — это операция, при которой одна из долей головного мозга отделяется от остальных областей, либо иссекается вовсе. Считалось, что такая практика позволяет лечить шизофрению.

2. Метод был разработан португальским нейрохирургом Эгашом Монишем в 1935 году, а пробная лоботомия состоялась в 1936 году под его руководством. После первой сотни операций Мониш провел наблюдение за пациентами и сделал субъективный вывод об успехе своей разработки: больные успокаивались и становились удивительно покорными.

3. Результаты первых 20 операций были следующими: 7 пациентов выздоровели, у 7 больных наблюдалось улучшение состояния, а 6 человек остались с прежним недугом. Но лоботомия продолжала вызывать неодобрение: многие современники Мониша писали о том, что фактический результат такой операции — это деградация личности.

4. Нобелевский комитет посчитал лоботомию открытием , которое опережает свое время. В 1949 году Эгаш Мониш получил Нобелевскую премию по физиологии и медицине. Впоследствии родственники некоторых пациентов обращались с просьбой отменить награду, так как лоботомия наносит непоправимый вред здоровью больного и в целом является варварской практикой. Но прошение было отклонено.

5. Если Эгаш Мониш утверждал, что лейкотомия — это крайняя мера, то доктор Уолтер Фримен считал лоботомию средством от всех проблем, включая своенравность и агрессивный характер. Он полагал, что лоботомия исключает эмоциональную составляющую и тем самым «улучшает поведение» пациентов. Именно Фримен ввел термин «лоботомия» в 1945 году. За всю жизнь он прооперировал около 3 000 человек . Кстати, этот врач не был хирургом.

6. Однажды Фримен использовал для операции нож для колки льда со своей кухни. Такая «необходимость» возникла потому, что прежний инструмент — лейкотом — не выдержал нагрузки и сломался в черепной коробке больного .

7. Впоследствии Фримен понял, что нож для колки льда отлично подходит для лоботомии . Поэтому доктор спроектировал новый медицинский инструмент по этому образцу. Орбитокласт имел заостренный конец с одной стороны и ручку с другой. На острие было нанесено деление для контроля глубины проникновения.

8. К середине прошлого века лоботомия стала неслыханно популярной процедурой : она практиковалась в Великобритании, в Японии, в США и во многих европейских странах. Только в США проводилось около 5 000 операций в год.

9. В СССР новый метод лечения использовался относительно редко, но при этом был усовершенствован. Советский нейрохирург Борис Григорьевич Егоров предложил использовать костно-пластическую трепанацию вместо доступа через глазницу. Егоров объяснял, что трепанация позволит точнее ориентироваться в определении области хирургического вмешательства.

10. Лоботомия практиковалась в СССР в течение 5 лет, но была запрещена в конце 1950 года. Принято считать, что решение было продиктовано идеологическими соображениями , ведь этот метод получил наиболее широкое распространение в США. Кстати, в Америке лоботомия продолжала практиковаться вплоть до 70-х годов. Впрочем, есть и обратная точка зрения: запрет лоботомии в СССР был обусловлен недостаточностью научных данных и вообще сомнительностью метода.

Глеб Поспелово лоботомии - самой знаменитой и самой мрачной из психохирургических операций

Ой,да после лечения он в овощ превратится!.. — такую или подобную фразу не раз слышал каждый психиатр, пытаясь уговорить больного и его родственников на госпитализацию. Всем же известно: в психбольницах людей «зомбируют», «выжигают мозг», «травят», «превращают в растение» — в общем, уничтожают как личность всеми возможными способами.

А до больницы пациент был — просто загляденье, ага!

Вообще, у этого образа мышления есть вполне научное название: социальная стигматизация. В самом деле: выписывается человек из психбольницы зачастую совсем не таким, к какому привыкли его близкие. Был общительный — стал замкнутый, был активный, шустрый — стал заторможенный и вялый. И средства массовой информации, книги, кинематограф — охотно показывают, как именно вредители в белых халатах проводят над людьми свои адские эксперименты. Открою вам «секрет»: если что и превращает наших пациентов в «растения» - то не лечение, а именно болезнь. Однако так было не всегда…

Помните знаменитую книгу (или ее экранизацию) «Пролетая над гнездом кукушки» и судьбу его главного героя, МакМёрфи? Я напомню: за нарушения больничного режима МакМёрфи подвергли лоботомии. Веселый, уверенный в себе, заводной пройдоха-симулянт превращается в слабоумного, в пускающую слюни развалину. Автор романа, Кен Кизи, поработав санитаром в лечебнице для душевнобольных, описал «лобный синдром» или «синдром лобной доли», который развивался у людей после операции лоботомии.

Смелая идея

Лоботомию мозга разработал в 1935 году португальский психиатр и нейрохирург Эгаш Мониш. В 1935 г. на одной конференции он услышал доклад о последствиях повреждения префронтальной зоны у шимпанзе. Хотя акцент в этом докладе ставился на трудностях обучения, связанных с повреждением лобных долей, Мониша особенно заинтересовало, что одна обезьяна после операции стала более спокойной и послушной. Он выдвинул гипотезу, что пересечение нервных волокон в лобной доле может помочь в лечении психических расстройств, в частности — шизофрении (о природе которой еще имели весьма смутное представление). Мониш полагал, что процедура показана больным в тяжелом состоянии или тем, кого агрессивность делала социально опасными. Первую операцию Мониш провел в 1936 году. Он назвал ее «лейкотомия»: в мозг с помощью направляющей вводилась петля, и вращательными движениями прорезалось белое вещество нейрональных связей, соединяющих лобные доли с другими отделами -мозга.

Префронтальная лоботомия, или лейкотомия (от др.‑греч. λοβός — доля и τομή — разрез), — нейрохирургическая операция, при которой производится рассечение белого вещества лобных долей головного мозга с одной или обеих сторон, отделение коры лобной области от нижележащих отделов мозга. Следствие такого вмешательства — исключение влияния лобных долей мозга на остальные структуры центральной нервной -системы.

Мониш выполнил около ста таких операций и пронаблюдал за пациентами. Результаты ему понравились, и в 1936 году португалец опубликовал результаты оперативного лечения двадцати своих первых пациентов: семь из них выздоровели, у семи наступило улучшение, а у шести не наблюдалось никакой положительной -динамики.

Эгаш Мониш в 1949 году был удостоен Нобелевской премии по физиологии и медицине «за открытие терапевтического воздействия лейкотомии при некоторых психических заболеваниях». После присуждения премии Монишу лейкотомия стала применяться более -широко.

Итак, Эгаш Мониш за свою «лоботомическую» практику наблюдал едва ли за двумя десятками пациентов; большинство остальных после операции он уже никогда не видел. Мониш написал несколько статей и книг о лоботомии. Последовала критика: противники утверждали, что изменения после операции, больше всего напоминают последствия травмы головного мозга и по сути представляют собой деградацию личности. Многие полагали, что нанесение увечий мозгу не может улучшить его функции и повреждения могут привести к развитию менингита, эпилепсии и мозговых абсцессов. Несмотря на это, сообщение Мониша (Prefrontal leucotomy. Surgical treatment of certain psychoses, Torino, 1937) привело к быстрому принятию процедуры на экспериментальной основе отдельными клиницистами в Бразилии, Кубе, Италии, Румынии и -США.

В стране больших возможностей

Американский психиатр Уолтер Джей Фримен стал ведущим пропагандистом этой операции. Он разработал новую технику, при которой не требовалось сверлить череп пациента, и назвал ее «трансорбитальная лоботомия». Фримен нацеливал зауженный конец хирургического инструмента, напоминающего нож для колки льда, на кость глазной впадины, с помощью хирургического молотка пробивал тонкий слой кости и вводил инструмент в мозг. После этого движением рукоятки ножа рассекались волокна лобных долей головного мозга. Фримен утверждал, что процедура устранит из «душевной болезни» пациента эмоциональную составляющую. Первые операции проводились с помощью настоящего ножа для колки льда. Впоследствии Фримен разработал для этой цели специальные инструменты — лейкотом, а затем -орбитокласт.

В 1940-е годы лоботомия в США приобрела большую распространенность из сугубо экономических соображений: «дешевый» метод позволял «лечить» многие тысячи американцев, содержавшихся в закрытых психиатрических учреждениях, и мог сократить расходы на эти учреждения на миллион долларов в день! Об успехах лоботомии писали ведущие газеты, привлекая к ней внимание общественности. Стоит отметить, что тогда отсутствовали эффективные методы лечения психических расстройств, а случаи возвращения пациентов из закрытых учреждений в общество были крайне -редкими.

В начале 1950‑х годов в США проводилось около пяти тысяч лоботомий в год. В промежутке от 1936 до конца 1950‑х годов лоботомию прошли 40 000-50 000 американцев. Показаниями были не только шизофрения, но и тяжелый невроз навязчивых состояний. Часто лоботомию выполняли врачи, не имевшие хирургической подготовки. Не имея образования хирурга, Фримен, тем не менее, совершил около 3500 таких операций, путешествуя по стране в собственном фургоне, который был назван им -«лоботомобиль».

Лоботомия широко применялась не только в США, но и в других странах мира — Великобритании, Финляндии, Норвегии, Швеции, Дании, Японии, СССР. В странах Европы этой операции подверглись десятки тысяч пациентов

Результат на лицо

Уже в конце 40‑х психиатры «разглядели», что первые исследования лоботомии были проведены без твердой методологии: оперировали несопоставимыми методиками на пациентах с различными диагнозами. Наступило выздоровление или нет — этот вопрос часто решался на основе такого критерия, как повышение управляемости пациента. В 1950‑х годах более тщательные исследования выявили, что, кроме летального исхода, который наблюдался у 1,5-6 % оперируемых, лоботомия может вызывать припадки, большое прибавление в весе, потерю координации, частичный паралич, недержание мочи и другие проблемы. Стандартные тесты интеллекта и памяти обычно не показывали каких-либо значимых ухудшений. Больные сохраняли все виды чувствительности и двигательной активности, у них не возникало нарушений узнавания, практических навыков и речи, но сложные формы психической деятельности распадались. Часто сообщалось о более тонких изменениях в виде снижения самоконтроля, предвидения, творческой активности и спонтанных действий; об эгоизме и отсутствии заботы об окружающих. При этом значительно снижалась критика собственного -поведения.

Больные могли отвечать на обычные вопросы или совершать привычные действия, но выполнение сколько‑нибудь сложных, осмысленных и целенаправленных актов становилось невозможным. Они переставали переживать свои неудачи, испытывать колебания, конфликты и чаще всего находились в состоянии безразличия или эйфории. У людей, ранее отличавшихся энергичным, беспокойным или агрессивным характером, могли развиться изменения в сторону импульсивности, грубости, эмоциональных срывов, примитивного юмора и необоснованных амбиций.

В СССР были разработаны специальные методики проведения лоботомии — гораздо более точные в хирургическом смысле и щадящие по отношению к больному. Хирургический метод предлагался лишь в случаях неэффективности длительного лечения, включавшего инсулиновую терапию и электрошок. Все больные проходили общее клиническое и неврологическое обследование и самым тщательным образом изучались психиатриами. После операции фиксировались как приобретения в эмоциональной сфере, поведении и социальной адекватности, так и возможные потери. Сам метод лоботомии признали принципиально допустимым, но только в руках опытных нейрохирургов и в случаях, когда поражение признавалось необратимым.

При поддерживающей терапии ноотропами и препаратами, коррегирующими психические нарушения, было возможно значительное улучшение состояния, которое могло длиться несколько лет, однако конечный результат всё же оставался непредсказуем. Как отмечал сам Фримен, после сотен выполненных им операций около четверти пациентов остались жить с интеллектуальными возможностями домашнего животного, но «мы вполне довольны этими людьми…».

Начало конца

Упадок лоботомии начался в 1950‑е годы после того, как стали очевидными серьезные неврологические осложнения этой операции. В дальнейшем проведение лоботомии было запрещено законодательно во многих странах — накопились данные о сравнительно малой эффективности операции и ее большей опасности по сравнению с нейролептиками, которые становились все совершеннее и активно внедрялись в психиатрическую практику.

В начале 70‑х годов лоботомия постепенно сошла на нет, но в некоторых странах продолжали оперировать до конца 80‑х. Во Франции в промежуток между 1980-1986 годами было проведено 32 лоботомии, за тот же период — 70 в Бельгии и около 15 в Госпитале Массачусетса; около 15 операций ежегодно проводилось в -Великобритании.

В СССР лоботомия была официально запрещена в 1950 году. И в этом была не только идеологическая подоплека. На первом плане оказались причины сугубо научного характера: отсутствие строго обоснованной теории лоботомии; отсутствие строго разработанных клинических показаний к операции; тяжелые неврологические и психические последствия операции, в частности «лобный дефект».

«Лоботомия» пулей

Больше 60 лет прошло с момента запрета лоботомии в нашей стране. Но люди продолжают получать травмы головы, заболевать различными недугами (болезнью Пика, например), приводящими к совершенно отчетливой «лобной» симптоматике. Приведу яркое наблюдение последствий «лобного синдрома» из собственной практики.

Два солдата на полигоне со смехом стали наводить друг на друга снаряженные боевыми патронами автоматы и кричать что‑то вроде «Тра-та-та!..». Внезапно сказал свое «слово» и автомат… Итог — у одного пуля в голове. Нейрохирурги каким‑то образом умудрились оживить и починить парня; вставили ему в череп несколько пластин и отправили к нам — решать вопрос с дальнейшим лечением и инвалидностью.

В беседе пациент производил странное впечатление. Формально разум его не пострадал, память и запас знаний были на нормальном уровне; вел он себя тоже вполне адекватно — на первый взгляд… Бросалось в глаза неестественное спокойствие, вплоть до равнодушия; парень безучастно рассказывал о травме, так, будто это произошло не с ним; не строил планов на будущее. В отделении был абсолютно пассивен, подчиняем; по большей части — валялся на кровати. Приглашали поиграть в шахматы или нарды, просили помочь персоналу — соглашался. Иногда казалось — прикажи ему прыгнуть в окно — он так и сделает, причем не -задумываясь.

А ответ на свои вопросы мы получили через неделю, когда пациента «догнали» документы из нейрохирургии, где лечили его травму. Хирурги описывали, что раневой канал прошел как раз через лобные доли парня. После этого все вопросы по поведению пациента были для нас сняты.

Волею судьбы мне довелось встретить этого больного еще раз, спустя почти десять лет после знакомства. Это произошло в реабилитационном центре, где я подрабатывал консультантом. Парень мало изменился внешне. В общении появилась резкость, грубоватость; умственные способности были вполне сохранны. Не заметил я главного: уверенности в себе и самостоятельности. У человека были пустые глаза… В жизни он «плыл по течению», совершенно равнодушный к происходящему вокруг.

В завершение, как и раньше, хочу пожелать: берегите себя и близких и помните, что в большинстве случаев даже тяжелое и болезненное лечение стоит победы над болезнью, лишающей человека его человеческого облика.